|
За кажущейся безобидностью этого явления кроются серьёзные социальные проблемы, создаваемые бродягами. Поскольку никто из них не склонен работать, они ищут нетрудовые источники доходов, тем самым создавая вокруг себя криминальную среду. С одной стороны, они становятся объектами преступных посягательств, а с другой – сами же продуцируют всевозможные виды незаконной деятельности от агрессивного попрошайничества и проституции до хищений, торговли краденым, грабежей и иных тяжких видов преступности. То, что Владимир Винничевский, проживая в крупном городе в родной семье в условиях относительного достатка, демонстрировал склонность к дроромании, является безусловно ненормальным. Данное обстоятельство следует рассматривать как серьёзное свидетельство девиантности его личности.
Отвечая на вопрос о проявлениях Владимиром Винничевским жестокости, Мария Мелентьева заявила, что ничего подобного никогда за ним не замечала, и даже рассказала, что ему купили кроликов, за которыми тот ухаживал, и все эти кролики живы до сих пор. Более того, Владимир даже просил, чтобы ему купили поросенка именно с целью ухаживать за ним, а не для последующего забоя на мясо. Об отношениях Елизаветы и Георгия Винничевских, родителей арестанта, свидетельница высказалась любопытно, процитируем эту часть протокола: «Винничевский ревнует свою жену, и на почве этого у них бывали ссоры и раза два была драка. Я лично со стороны Винничевской причин для ревности не замечала… Винничевская говорила, что у них с мужем половые акты бывают очень редко, часто в 3 месяца раз. Но на половое бессилие мужа она мне не жаловалась. Но я сама видела пузырьки от лекарства от полового бессилия, и об этом я спрашивала Винничевскую… Я сама видела, как Владимир пошёл в аптеку за лекарством, и у него был пустой флакон от лекарства „спермаприн“». Получается, что мать отправила сына в аптеку за лекарством от полового бессилия. Странное, конечно, поведение, причём не без некоторой толики демонстративности. Такое ощущение, что Елизавета Винничевская умышленно хотела унизить мужа в глазах сына, который, разумеется, понимал, какое именно лекарство и для кого он купит в аптеке. Далее последовал ещё один интересный пассаж: «Владимир спит в одной комнате с родителями. Я не раз на это обращала внимание Винничевской, что Вова уже взрослый и может быть свидетелем их полового акта. На это она мне говорила, что этого никогда не было и не будет». Тут и комментировать нечего – даже человек со стороны обратил внимание на некоторую ненормальность семейного уклада Винничевских. Протокол, конечно, получился весьма информативный, и хотя Мария явно старалась демонстрировать лояльность к родственникам, наговорила она много интересного. На следующий день – 28 октября – место Марии у стола напротив лейтенанта Лямина занял её муж, Мелентьев Петр Иванович. Рассказывая о своём происхождении, свидетель упомянул, что отец его был усыновлен торговцем Мелентьевым уже в зрелом возрасте, после того, как отслужил действительную военную службу и устроился работать приказчиком в магазин купца. При появлении в городе «красных» Мелентьев скрылся, а отец остался, был взят в заложники в порядке «красного террора» и впоследствии расстрелян. Старший брат Николай умер в 1921 или 1922 г., Петр затруднился назвать точную дату. Рассказывая о родственниках, свидетель упомянул о том, что один из них – Александр Иванович Булавин, муж сестры матери – лечился от алкогольной зависимости в известной в те годы свердловской психиатрической больнице «Агафуровские дачи», где и умер в 1934 или 1935 г. Эта информация была следствию неизвестна, до этого все свидетели утверждали, что никто из родственников обвиняемого в лечебные учреждения психиатрического профиля не попадал. Лейтенант Лямин настойчиво расспрашивал о трудовом пути самого Мелентьева, местах работы, причине осуждения (выяснилось, что под суд Петр попал в 1930 г. |
