В деле Владимира Винничевского, по мнению автора, спрятано очень много. Нам ещё только предстоит разобраться, кто что именно и почему прятал. Пока же просто запомним, что 29 октября обвиняемый написал объемное – три листа! – письмо родителям, это письмо было скопировано, приобщено к материалам расследования и впоследствии удалено.

Изучая, очевидно, сообщения матери Винничевского о разъездах сына по стране, начальник свердловского ОУР Вершинин обратил внимание на поездку Елизаветы Винничевской с сыном летом 1938 г. в г. Верхнюю Салду. 29 октября начальнику Нижне-Салдинского отдела РКМ Четыркину за подписью Вершинина было направлено совершенно секретное распоряжение, в котором, в частности, говорилось: «Родственники Мелентьевых в данное время проживают в зав. В.-Салда. Винничевская со своим сыном Владимиром ездила в гости к родственникам в В.-Салду летом 1938 г. С получением сего – лично сами (подчёркнуто – прим. А. Р.) тщательно проверьте, не было ли в з. В.-Салда, Н.-Салда случая исчезновения детей в возрасте 2-5 лет… Установите через допрос родственников и лиц, знающих Мелентьевых, когда была Винничевская со своим сыном Владимиром в з. В.-Салда, сколько они там жили, с кем Владимир там был знаком, его поведение, отсутствие из дома. В г. Свердловске в данное время проживает сын расстрелянного Мелентьева – Мелентьев Петр Иванович, рождения 1907 г., на которого также вышлите справки о соцпроисхождении и установите, когда он последний раз был в зав. В.-Салда».

Как видим, старший лейтенант Вершинин всерьёз рассматривал вероятность причастности Петра Мелентьева, дяди Владимира Винничевского, к похищениям детей. Сам по себе такой ход мысли не казался совсем уж параноидальным, предположение о наличии сообщника или хотя бы вдохновителя представляется разумным – уж больно здраво и хитроумно действовал несовершеннолетний преступник. Дабы не возвращаться к этому вопросу, сразу сообщим, что в данном случае бдительность уголовного розыска никакого результата не принесла – ни в Нижней, ни в Верхней Салде малолетние детишки во время приезда матери и сына Винничевских не исчезали, но кое-какую любопытную информацию допрос родственников принёс.

Временный начальник Верхне-салдинского горотдела РКМ Белобородов 4 ноября 1939 г. допросил в качестве свидетельницы Анну Федоровну Лунёву, двоюродную сестру Елизаветы Ивановны Винничевской. Анна ничего не могла сказать о поведении Владимира Винничевского летом прошлого года в Верхней Салде, поскольку в то время жила на юге Свердловской области, в рабочем посёлке Атиг Нижне-Сергинского района. Но тем летом мама и сынок Винничевские приезжали и к ним тоже, а потому кое-какое впечатление Анна Федоровна составить смогла. Её рассказ о поведении Владимира Винничевского содержал довольно неожиданные детали, весьма непохожие на те, что можно было услышать от ближайших родственников обвиняемого на допросах в Свердловске.

По словам Лунёвой, двоюродный племянник летом 1938 г. прожил у них на квартире в посёлке городского типа Атиг недолго, дней 6-7, и показал себя далеко не с лучшей стороны. Так, Володя пил спиртное, а напившись, уходил в райцентр Нижние Серьги – это примерно 7 км от дома Лунёвой. И так он вёл себя несмотря на прямой запрет Анны. То есть юношу тянуло на подвиги, и он просто игнорировал тётку.

Лунёву удивила хорошая материальная обеспеченность Володи Винничевского: у него было при себе во время пребывания в Атиге 110 рублей, он ни в чём себе не отказывал, и даже при отъезде у него оставалось ещё рублей 60. Поведение Владимира Винничевского показалось Лунёвой до такой степени недопустимым, что она испугалась дурного влияния Володи на собственного сына, который был с Винничевским одногодкой. В 1938 г. Анна отправила Гену в Свердловск для обучения в 8 классе, там он жил у родственников, в том числе и в семье Винничевских, но затем мать забрала его в Верхнюю Салду. Причина этих переводов Геннадия из школы в школу заключалась как раз в том, что Анна Лунёва опасалась дурного влияния Володи Винничевского и постаралась максимально отдалить сына от него.