|
Процитируем этот фрагмент воспоминаний Судоплатова: «Партбюро в декабре 1938 г. приняло решение исключить меня из партии. Это решение должно было утвердить общее партийное собрание разведслужбы, назначенное на январь 1939 г., а пока я приходил на работу и сидел у себя в кабинете за столом, ничего не делая. Новые сотрудники не решались общаться со мной, боясь скомпрометировать себя.., чтобы чем-нибудь заняться, я решил пополнить свои знания и стал изучать дела из архива, ожидая решения своей участи. Я чувствовал себя подавленным. Жена также сильно тревожилась, понимая, что над нами нависла серьёзная угроза. Мы были уверены, что на нас уже есть компромат, сфабрикованный и выбитый во время следствия у наших друзей… Когда арестовывали наших друзей, все мы думали, что произошла ошибка. Но с приходом Деканозова впервые поняли, что это не ошибки. Нет, то была целенаправленная политика. На руководящие должности назначались некомпетентные люди, которым можно было отдавать любые приказания. Впервые мы боялись за свою жизнь, оказавшись под угрозой уничтожения нас нашей же собственной системой. Именно тогда я начал размышлять над природой системы, которая приносит в жертву людей, служащих ей верой и правдой».
Лучше не сказать. В то самое время, когда свердловский уголовный розыск пребывал в благостном неведении о появлении в городе серийного сексуального убийцы, народная молва уже разносила невнятные рассказы о ненормальном похитителе детей. Как это часто бывает в сплетнях, многое в них оказывалось искажено до неузнаваемости, преувеличено и лишено конкретики, но слухи уже обрели самостоятельную жизнь и распространялись, как волны по воде. Люди знали, что в столице Урала появился мрачный и очень опасный преступник. Кошмар подступал неотвратимо, хотя весной 1939 г. никто ещё не мог расслышать его беззвучную твёрдую поступь.
Глава VI. Неотвратимая поступь кошмара
Раиса Рахматуллина в день Международной солидарности трудящихся 1 мая 1939 г. очень хотела посмотреть на праздничные колонны, которые собирались у Дворца пионеров для последующего движения к главной площади Свердловска – Площади 1905 года. Семья Рахматуллиных проживала в доме №4 по улице Шевченко, расположенном на территории сада Уралпрофсовета, позади Дворца пионеров, на удалении от него около 100 м. Чтобы посмотреть на многочисленные колонны празднично одетых демонстрантов, необязательно было выходить на улицу, можно было пройти через сад и спокойно, без всякой толкотни, понаблюдать из-за ограды. Следует сразу пояснить, что дом, в котором проживала семья Рахматуллиных, являлся отнюдь не одиночным строением, помимо него в той части сада (в так называемом втором дворе) находились электроподстанция, оранжерея, летняя сцена и зоологический уголок с небольшими павильонами. Уже в 10 часов утра 4-летняя девочка была одета для прогулки. Но мама, разговаривавшая с пришедшей в гости сестрой, задержалась. Асия Рахматуллина разрешила дочке самостоятельно выйти в сад и погулять возле дома, строго-настрого запретив уходить на улицу – в городе уже долгое время ходили слухи о похищениях детей, и судьбу испытывать никто не хотел. Рая покивала в ответ на мамины предостережения, ладно-ладно, дескать, поняла и вышла из дома. Раиса, продолжая разговор со своей сестрой Софьей Десякшиной, стала собираться сама. Но минут через 10-15 в комнату ворвался Виктор Зайцев, сосед Рахматуллиных, с окровавленной Раисой на руках. Девочка была вся в крови, на лице её не было живого места.
Рая Рахматуллина вместе с семьёй проживала на территории парка при Дворце пионеров г. Свердловска (другое его название, широко распространённое в те годы – парк Уралпрофсовета). Парк отделялся от улицы Шевченко высоким забором, посторонние с улицы на его территорию не заходили. Девочка – башкирка по национальности – не очень хорошо говорила по-русски и была боязлива, к незнакомым не шла. |
