Потом еще Эльвира разговаривала с Баранцевым по поводу той стрельбы на московской квартире, где собирались любители карточных боев без правил. Все-таки он действительно был главным инженером, она проверила. Баранцев сам ей позвонил, пригласил вместе пообедать. Она отказалась, сославшись на нехватку времени, но попросила его зайти к ней в кабинет.

Эльвира поинтересовалась у него, завязал ли он с картами. При этом ее вопросе он очень сильно напрягся. Видно было, что этот вопрос застал его врасплох, он был обескуражен ее осведомленностью. Разговор с ней, конечно, был ему совсем не по душе. Иначе, собственно говоря, и быть не могло, что ж тут хорошего? Он совсем не ожидал, что она может быть в курсе этой его пагубной страсти. Баранцев ответил, однако, что после того случая со стрельбой больше туда ни ногой, да и хозяин квартиры больше не организует встреч. И это было правдой.

Туда, может, и нет. Но мало ли мест, подобных этому, в Москве, да и не только в Москве? Однако он ей ответил, что не нашел себе другого места поиграть, что точно было неправдой. Почему он ей солгал? Какая на то у него была причина? Конечно, такое хобби его совсем не украшало. Но, с другой стороны, мало ли кто чем занимается. Главное — не переступить черту дозволенного.

В попытках замести следы, видимо, он даже попробовал с ней флиртовать, по ее мнению, не совсем удачно: Баранцев за все время их разговора несколько раз поправил галстук, смахнул с плеча несуществующую соринку, пригладил волосы — все эти знаки и жесты говорили Эльвире о том, что она ему нравится, и он, похоже, не прочь приударить за ней.

— Вы что, флиртуете со мной? — спросила она, пристально разглядывая его.

— А как вы догадались?

— Вот сейчас, например, вы заложили большие пальцы за ремень — это самое агрессивное сексуальное проявление мужчины по отношению к женщине.

— Ничего себе. — Он поставил руки на бедра.

— Это, кстати, тоже — руки на бедрах, — с лукавой улыбкой сказала она, кивком головы указывая на его руки.

Он в растерянности опустил руки по швам.

— Я скрывать, конечно, не буду. Да, вы мне нравитесь.

— Я уж поняла, — хмыкнула она.

— А что вы? Где ваши руки? О чем они говорят? Я могу рассчитывать на взаимность?

Эльвира провела по волосам, ткань блузки немного стекла вниз, обнажив гладкую белую кожу запястья с крупными камнями бижутерии. Эльвира знала, что этот жест является одним из наиболее дразнящих для мужчины.

Баранцев, как зачарованный, следил за ее рукой, за волной волос под ее пальцами. Если бы он разбирался в языке тела, он понял бы все без слов. Такой жест говорил о заинтересованности женщины в мужчине. Но он ждал слов и услышал их:

— Я думаю, у вас есть шансы.

И вот сейчас она думала, что это такое все было? Разыгранный спектакль или он действительно что-то испытывал к ней? Вряд ли Баранцев был таким искусным лжецом, что был способен ее обмануть. Скорее, наоборот.

У Эльвиры, несмотря на все ее знания психологии, в ее тридцать пять лет не было ни мужа, ни даже близкого мужчины. Возможно, все эти знания как раз и мешали устроить ей личную жизнь — мужчинам трудно было ужиться с детектором лжи.

Хотя при его игре в карты Баранцев должен уметь хорошо блефовать. Есть над чем подумать. Но тогда, после разговора с ним, она все-таки поняла с помощью одной ей известных методов, что он не был «кротом».

И все же есть круг подозреваемых. Она, наверное, зря смотрит только на него, не обращая внимания, что происходит за его пределами. А что, если отвлечься и предположить, что «крот» вовсе не из списка лиц, готовящих тендер и имеющих доступ к информации напрямую? Что, если это кто-нибудь еще, кто-то незаметный, на кого никто не подумал? Кто-то мог получить нужные сведения косвенно.