— Ищейка. Впрочем, как всегда, — одобрительно кивнул Холмогоров.

— Спасибо, — скромно отозвался Ковригин. — Так вот, я не поленился и обыскал ближайшие урны, и вот что я в буквальном смысле там нарыл. — Он победоносно помахал запечатанным пакетиком.

— Ну-ка, ну-ка… А вы точно уверены, что это наш клиент оставил?

— Стопроцентной гарантии дать, конечно, не могу, но вероятность высока, — кивнул своим выводам эксперт. — Окурков много: ждал долго. Марка сигарет: «Sobranie Cocktail». Если кому-то интересно, это такие разноцветные сигареты с золотистым фильтром. — Он продемонстрировал пакетик с собранными окурками. — Приобщу к вещдокам. Действовал, скорее всего, дилетант — столько следов оставил! Но я не исключаю возможность, что кто-то специально принес сюда окурки, чтобы кого-то подставить.

— Я думаю, он просто вряд ли догадывался, что вы по урнам шарить будете, — ухмыльнулся Холмогоров. — С вас отчет, справитесь до завтра?

— Ближе к вечеру, постараюсь.

— Да, постарайтесь.

Холмогоров отправил Киселева в девяносто первую квартиру расспросить Никиту. Бойкая старушенция Виолетта Сергеевна посеменила за ним, но уткнулась в спину опера. Он развернулся. Виолетта Сергеевна подняла на него глаза, полные любопытства и азарта. Ах, не ту профессию она выбрала в молодости!

— Вы что, со мной собираетесь? — в удивлении поднял бровь Киселев.

— Ага.

— Я как-то на вас не рассчитывал, — недоуменно изогнул он четкие губы в кривой усмешке.

Она всплеснула руками, слегка порозовев, и с надеждой посмотрела на него. Его взгляд был непреклонен. Виолетте Сергеевне пришлось оставить свою затею сопровождать оперативника для опроса свидетеля.

Киселев нажал на звонок девяносто первой квартиры. За дверью сразу раздался собачий лай. Значит, правильно пришел.

Открывать, однако, никто не торопился. Конечно, было поздно уже очень, время за двенадцать перевалило давно, но ему хотелось увидеть Никиту сегодня, завтра он в школу уйдет, на кружки, секции — до вечера его вообще не выловить, а он мог оказаться очень ценным свидетелем. Киселев продолжал упорно нажимать на звонок.

Наконец, за дверью густой мужской бас спросил:

— Кто там?

Киселев вежливо представился и объяснил ситуацию. Дверь открылась. На пороге стоял здоровенный детина, ручища, как кувалды. Под блейзером угадывалось массивное коренастое тело.

За его спиной стояла миниатюрная интеллигентная женщина с короткой стрижкой. Интересная пара.

Их сын Никита оказался мальчиком двенадцати лет, худеньким, со светлыми волосами и умными светлыми глазами. Он немного испуганно смотрел на Киселева. Киселев сам был еще совсем молодым парнем, толком не знал, с чего начать разговор, поэтому спросил:

— Не страшно вот так вечером с собакой гулять?

— Нет, что вы, он меня от кого хочешь защитит. — Мальчик гордо улыбнулся.

Киселев улыбнулся в ответ. Обстановка была разряжена.

— Никит, вспомни, ты когда гулял с псом… как, кстати, его зовут?

— Джерри.

— Не видел ничего подозрительного?

— Да нет вроде, — неуверенно сказал мальчик, разыскивая фрагменты сегодняшнего вечера в своей памяти.

— Ты не торопись, подумай.

— А что можно назвать подозрительным? — деловито поинтересовался он.

— Все, что выходит за рамки твоей обычной прогулки с Джерри.

Они сидели на кухне за столом.