Затем они отправились в банк. Никогда еще банкирам не приходилось испытывать такое удивление — деньги появлялись буквально ниоткуда. Конни и Гарри сидели молча, а их советники втолковывали банкирам, что все эти деньги должны быть выданы единым пакетом от имени банка и пойти на возмещение ущерба пострадавшим вкладчикам.

К середине дня все формальности были улажены, все условия сформулированы. Отыскали партнеров Гарри. Во время пресс-конференции, которая должна была состояться в отеле «Хэйес», им было велено сидеть молча. Жен их туда не впустили, и перепуганные матроны следили за развитием событий по телевизору, установленному в одном из гостиничных номеров. Имя Конни не было упомянуто ни разу. Журналистам сообщили, что деньги на возмещение ущерба взяты из резервного фонда, который компания сформировала именно на такой случай.

Вышедшие в час дня газеты пестрели заголовками о невероятной сенсации: обанкротившаяся страховая фирма готова полностью расплатиться со своими клиентами. Один из журналистов поинтересовался происхождением царапины на лице Гарри Кейна.

— Это вас кто-нибудь из вкладчиков так обработал? — спросил он.

— Это сделал человек, не понимающий, что происходит, и не верящий в то, что мы сделаем все возможное, чтобы не подвести людей, которые нам доверились, — ответил Гарри, глядя прямо в объектив телекамеры.

Услышав его ответ, Конни испытала внезапный приступ тошноты. Если Гарри может так бессовестно лгать, значит, он способен абсолютно на все. Среди публики, в глубине большой комнате, где проходила пресс-конференция, Конни заметила Шивон Кейси. Интересно, подумалось Конни, а много ли известно этой женщине? И еще одна мысль неприятно кольнула ее: наверняка и Шивон тоже потеряла деньги, вложенные в фирму, значит, и любовница ее мужа получит компенсацию из средств, принадлежащих Конни, хотя никогда об этом не узнает. По условиям сделки с банком, тот сам должен распределять компенсации, и Конни не сомневалась в том, что это будет сделано справедливо и честно. Не может же она потребовать, чтобы мисс Кейси не платили на том основании, что та спала со своим боссом!

Теперь можно было наконец вернуться в свой дом и вздохнуть полной грудью. Три месяца спустя их жизнь окончательно вошла в прежнее русло.

Иногда Вероника спрашивала отца, откуда у него на лице шрам.

— О, это напоминание о том, каким глупцом я был когда-то, — отвечал он, исподтишка бросая взгляд на Конни, и в этот момент между ними проскакивала какая-то искра, которая согревала обоих.

Ричард даже не пытался скрыть восхищение, которое испытывал по отношению к отцу. И он, и Вероника считали, что недавние испытания пошли папе на пользу.

— Он теперь проводит дома гораздо больше времени, чем раньше, правда, мам? — говорила Вероника, словно ища поддержки каким-то своим мыслям.

— Да, детка, — отвечала Конни. Гарри по-прежнему регулярно не ночевал дома как минимум раз в неделю и не меньше двух раз в неделю возвращался домой очень поздно. Так, видимо, и будет продолжаться на протяжении всей оставшейся жизни.

Конни и хотела бы поломать такой порядок, но она слишком устала от многих лет притворства, к тому же иной жизни и не знала.

Как-то раз она позвонила Джэко на работу.

— Ты, видимо, хочешь, чтобы я бухнулся на колени и возблагодарил тебя, благодетельницу, за то, что получил обратно свои собственные деньги? — спросил он.

— Нет, Джэко, просто я подумала, что, возможно, мы могли бы встретиться.

— Зачем?

— Не знаю… Поговорим, сходим в кино.