— Я соглашусь, но только при одном условии.

— Условии? — переспросил герцог.

— Да, — ответила она. — Вам придется подождать моего ответа до завтрашнего утра.

— Но я не могу сделать этого, — увещевал ее герцог. — Я должен сейчас же отправиться в Париж.

— Не думаю, — возразила Корнелия. — Вам придется подождать, во-первых, потому, что, если вы отправитесь сейчас, я никогда не соглашусь на развод, как вы меня ни упрашивайте, а во-вторых, потому, что я сегодня утром получила вот это письмо, — с этими словами Корнелия протянула герцогу письмо. — Оно от герцогини Рутландской. Она слышала, что мы прибыли вчера ночью, и написала, что король и королева, гостящие у нее сейчас, выразили пожелание отобедать в Котильоне.

— Это невозможно.

— Почему? — спросила Корнелия. — Я не вижу причины, по которой мы могли бы ответить отказом. Герцогиня знает, что мы вернулись, и мы не можем притворяться, что у нас столь быстро возникли другие планы. Она пишет, что повидать вас было личным желанием короля. Я полагаю, что хотя бы ради моего блага мы будем сегодня вести себя как принято, как положено после возвращения из свадебного путешествия.

— Кто еще будет присутствовать на обеде? — спросил герцог.

— Она упоминает лишь нескольких гостей, — ответила Корнелия. — Но среди прочих мои дядя и тетя.

— Это затея Лили, — вознегодовал герцог. — Если идея отобедать у нас и исходила от короля, то это только потому, что она рассказала ему, что это может послужить развлечением.

— А почему нет? — отозвалась Корнелия. — Его Величество очень любит Котильон. Я слышала это достаточно часто от вашей матери. К тому же это не причина, почему бы ему не желать повидать вас. Какими бы ни были ваши чувства к кому-то другому, но король вправе рассчитывать на вашу преданность.

— Вы правы, — уже более спокойным тоном сказал герцог. — Вы должны простить, если меня тянет на безрассудства. Это только потому, что я хотел безотлагательно вернуться в Париж и на секунду не мог помыслить ни о чем другом.

— Кстати, почему вы так торопились оттуда? — осведомилась Корнелия.

— Я хотел поскорее доставить вас домой, — откровенно сказал герцог.

— Это было по крайней мере добрым намерением с вашей стороны.

— Добрым! — Герцог горько засмеялся. — Пожалуйста, не подумайте ни на секунду, что я не осознаю своего проступка по отношению к вам.

Теперь я понимаю всю презренность моего поведения в последние годы, и самый тяжкий грех из всех был брак с вами, такой юной и невинной.

Да, Корнелия, я знаю, как низко я пал, когда использовал вас, — это ваши слова, — как ширму для недозволенной любовной интриги. Я не в силах изменить содеянное, но могу постичь всю чудовищность своих грехов и принести свои извинения.

— И это… это осознание, как вы говорите, — спросила Корнелия, — пришло к вам оттого, что вы полюбили?

— Потому что я встретил ту, которая дала мне увидеть, что хорошо, а что плохо, через нее саму.

Через нее — воплощение чистоты и невинности — я получил возможность увидеть свое прошлое в истинном свете.

— И где же вам удалось познакомиться с такой… такой исключительной личностью? — с любопытством спросила Корнелия.

Она заметила, как герцог покраснел на мгновение и прикусил губу. Но затем улыбка словно преобразила его лицо.

— Разве вы никогда не встречали кого-нибудь, про кого вы инстинктивно, абсолютно точно знали, что это хороший человек? Не имеет значения, где вы познакомились, как он выглядит, чем занимается или о чем говорит.