— Только попробуй сделать это, я ударю тебя! — вскричала Корнелия. — Ах, Джимми, Джимми!

Ну почему я должна уезжать? Я люблю Росарилл, это часть меня… Я не смогу прожить без лошадей и собак, без дождя, моросящего над холмами, без облаков, плывущих с Атлантики. Слезы катились по щекам Корнелии, когда она говорила, и Джимми пришлось отвернуться, потому что на его глазах тоже выступила предательская влага.

Все происходящее казалось Корнелии кошмарным сном. Не единожды она помышляла о побеге мечтая укрыться среди холмов, где ее никто не сможет найти. Но она была достаточно взрослой и понимала, что в этом случае ее поверенные найдут способ наказать ее, продав всех лошадей например, или откажутся платить Джимми.

Джимми не впервой случалось оставаться без денег, но теперь Корнелия не могла этого допустить. С тяжелым сердцем она смирилась с необходимостью оставить здесь Джимми и уехать с мистером Месгрейвом. Но с этой минуты мир словно погас для нее, потеряв все свои краски, став чужим и неуютным.

Последние свои дни в Росарилле Корнелия бродила как потерянная, и Джимми приходилось обо всем заботиться самому, даже о ее одежде.

— Ты что, собираешься ехать в Лондон в бриджах, малышка? — поинтересовался он.

Впервые за свои восемнадцать лет Корнелия задумалась о том, как она выглядит. Обычно она носила бриджи, а как еще можно ездить на лошади? И в платье не будешь работать на конюшне, помогая отцу и Джимми. Поэтому она всегда больше напоминала сорванца-мальчишку, а не девочку. Свои темные волосы Корнелия заплетала в длинную косу, и ей никогда не приходило в голову сделать себе замысловатую высокую прическу, какую обычно носили девушки ее возраста.

Их немногочисленные соседи-ирландцы были преимущественно охотниками и любителями скачек, как и ее отец. Они говорили почти исключительно о лошадях и мало что смыслили в модах. Но ее мать, Эдит, всегда выглядела привлекательной, даже когда занималась домашним хозяйством или возделывала свой маленький, но поражающий изобилием красок и ароматов цветник.

Изредка, когда отец выигрывал на скачках, он возвращался домой веселым и возбужденным, как мальчишка. Тогда ее мать взбегала по лестнице наверх, укладывала свои лучшие наряды в дорожный чемодан, и они отбывали в Дублин на недельку, отпраздновать это событие.

Корнелия никогда не ездила с ними, но всегда с удовольствием слушала их рассказы о Дублине: как они гуляли по многолюдным, залитым ярким светом улицам, посещали модные рестораны и театры. Ее мать всегда возвращалась в новом нарядном платье и дорогой шляпке, украшенной цветами и перьями.

Мать демонстрировала свои покупки кузине Алине, Корнелии и Джимми. А затем, насладившись вдоволь их шумным восхищением, убирала подальше до того случая, когда удача снова улыбнется им.

Одежда матери оказалась Корнелии впору.

Платья сидели хорошо, однако, даже не бывая еще в Англии, Корнелия догадывалась, что все наряды давным-давно вышли из моды. Но это ее мало беспокоило. Гораздо большее неудобство доставляла длинная юбка, непривычно развевающаяся вокруг ее лодыжек, и шляпка, ненадежно покачивающаяся на плохо уложенных волосах.

Со всей старательностью, на которую была способна, Корнелия скопировала прическу из дамского журнала мод, единственного, которым располагала и который раньше принадлежал кузине Алине. Результат, однако, следовало признать не очень удачным, и Корнелии теперь оставалось только надеяться, что со временем она сможет одолеть эту науку прежде, чем доберется до Англии.

Ночь перед путешествием выдалась бессонной.