– А почему, собственно…

– Вивиана! Послезавтра состоится торжественный бал плюс банкет в честь учреждения нового благотворительного фонда. Почетный председатель Фонда, между прочим, твоя бабка.

– Марго?

– Ну да. Ее самой не будет, она где-то у папуасов, или у маори, я их путаю, но весь бомонд будет. Господи, да почему я ТЕБЕ об этом рассказываю? Ты-то точно должна быть.

– Почему?

– Потому. Неужели ты не будешь сопровождать своего… хм… питомца на его первый бал?

– Дикси, у меня лак разлился, я что-то пропустила. Какого… Почему Шейн должен быть там?

Многозначительная пауза повисла в телефонной трубке. Щеки у Вивианы пылали, сердце колотилось. Наконец Дикси нехотя сообщила:

– Я, конечно, знаю не из первых рук, но похоже, что твой ковбой имеет к этому новому фонду самое непосредственное отношение. Ладно, Ви, ты не в настроении болтать, а я не в настроении тебя развлекать. Увидимся. Целую.

Раскаленная трубка стыла на рычажках. Вивиана мрачно смотрела на кресло.

Выход Шейна в свет она планировала под конец обучения. Он еще не готов. Только теперь, после всех этих дней безоблачного счастья, Вивиана поняла, как опасен ее мир. Мир Дикси Сеймур, мир денежных мешков, снобов и пустозвонов. Мир, где не просто оценивают по одежке, но еще и ждут малейшей оплошности, любой маленькой ошибки, чтобы растоптать, сровнять с землей…

– Ви? Ты что такая… странная?

– О, Господи, Шейн, я чуть не умерла! Почему ты так тихо вошел?

– Я вошел нормально. Не с песней, конечно, но и не на цыпочках. Ты задумалась?

– О да!

– О чем?

– Послезавтра у нас серьезное испытание.

Шейн Кримсон являл собой воплощенное спокойствие.

– Ты о приеме?

– Да, именно о нем. Ты уже знаешь?

– Естественно. Колин давно о нем говорил. Почему ты так озадачена?

Вивиана сердито взглянула на безмятежного ковбоя.

– Потому, что ты еще не готов.

– Брось, Ви. Обычный ужин в ресторане. Придут серьезные дяди и красивые тети. Все будут есть, хвалить твою бабушку и присматриваться ко мне.

– И тебе не страшно?

– А почему мне должно быть страшно? Они же меня не съедят. Ты меня выучила разным светским штучкам, я буду по возможности помалкивать – все обойдется.

– Нет! Не обойдется. Они будут смеяться над тобой, Шейн. Они будут унижать тебя. О, они умеют это делать очень хорошо, лучше всего на свете. Ты и не заметишь, как тебя сровняют с землей. А я не смогу смотреть на это… Потому что… Потому что… Я люблю тебя.

Вивиана закусила губу, а потом отчаянно выпалила:

– Ты не можешь туда идти!

– Почему, Ви?

– Ты… Ты не умеешь танцевать!

Шейн расхохотался, потом подхватил девушку на руки и закружил по комнате.

– Ви, я же боксом занимался. Не думаю, что танцы намного сложнее.

– Ты дурак, Кримсон. Я не пущу тебя. Обещала научить всему…

– Ну, так учи.

– Сейчас?

– А почему не сейчас? Музыки у нас завались, места тоже. Учи.

– Тогда поставь меня на пол, Шейн, пожалуйста.

На самом деле она боялась только одного: что сейчас не выдержит и обнимет его за шею, прижмется к этой могучей груди, вдохнет его запах – и наплюет на всю свою прошлую и нынешнюю жизнь.

– Ладно. Учить – так учить. Ставь музыку.

Сначала они попили кофе, потом Шейн переоделся, потом позвонил Колин и сообщил все подробности о предстоящем бале – одним словом, за окнами уже сгустились тоскливые августовские сумерки, когда в гостиной начался урок танцев.