– Он не отправит нас в тюрьму! Правда ведь? – слабым голосом спросила мама.

– Конечно, никто не собирается сажать тебя в тюрьму, мама.

– Ах ты, мисс Всезнайка! Ты у нас больше всех знаешь, больно умная выросла! Математика тебе понадобится, даже если ты вздумаешь маяться дурью в художественном институте, не забывай. Ты решила, что можешь прогуливать, своевольничать, нагло лгать родному отцу, разбазаривать чужое время и деньги…

Он вдруг замолк на полуслове, еще шевеля губами по инерции.

– Бернард! Ну пожалуйста, успокойся! Тебе нельзя так волноваться. Ты заболеешь! – Мама взяла его за руку.

Он отмахнулся от нее, как от назойливой мухи, и уставился на меня. Лицо у него было по-прежнему багровым. Даже глаза налились кровью от ярости.

– Где мои деньги? – крикнул он. – Где мои восемьдесят фунтов?

– Шестьдесят. За первый раз я заплатила.

– Не смей со мной пререкаться. Восемьдесят, шестьдесят – не важно. Где они? Давай их сюда немедленно, слышишь?

– Не могу.

Отец стал задыхаться. Похоже было, что голова у него сейчас лопнет, и глаза, зубы и язык разлетятся по столу.

– Я сказал: давай их сюда немедленно!

– Не могу, папа. Я их потратила.

Отец покачнулся.

– Ты потратила восемьдесят фунтов моих денег?! – выдохнул он.

– Шестьдесят, папа. Да, потратила. Извини, – тихо сказала я.

– На что ты их потратила, Пруденс? – пролепетала мама.

Я сглотнула, не находя слов.

– Она их потратила на меня. На шоколад. Целую кучу шоколада! – отчаянно затараторила Грейс.

– Я бы мог догадаться. Прожорливая маленькая кретинка! – брезгливо сказал отец, – Ты, значит, набивала свою ненасытную глотку на мои деньги, заработанные тяжелым трудом.

Я вдруг так разозлилась, что у меня прошел всякий страх перед отцом.

– Не говори так с Грейс, папа. Это ужасно и очень несправедливо. Вовсе я не потратила деньги на шоколад. Грейс просто хочет меня защитить. Я потратила их на другое.

– На что другое? – спросила мама, которая за всю жизнь не потратила шестьдесят фунтов за раз.

– Сходила в «Макдоналдс». Купила пару журналов. Купила коробку очень хорошей акварели в магазине для художников…

– На это нельзя потратить восемьдесят фунтов! Верни мне то, что осталось!

– Шестьдесят, папа, шестьдесят! Я их все потратила. Я еще купила себе белья.

– Белья? – ахнул отец. – Не держи меня за идиота, Пруденс. Что ты купила на самом деле?

– Господи, ты ведь не наркоманка, правда? – спросила мама.

Я никогда в жизни не выкурила даже обычной сигареты, а из таблеток принимала только аспирин от простуды. Идея, что я могу якшаться с продавцами наркотиков, была до того смешна, что я невольно улыбнулась.

Отец взмахнул рукой. Я почувствовала на щеке удар такой силы, что чуть не завалилась на бок.

– Прекрати ухмыляться! А теперь говори, куда ты дела восемьдесят фунтов, врунья бессовестная!

Грейс заплакала. У меня от ярости не было слез.

– Шестьдесят фунтов, папа, – ты когда-нибудь слушаешь, что тебе говорят? Я тебе все сказала. Я купила набор акварели, обед в «Макдоналдсе», несколько журналов… и белье.

– Покажи! – велел отец.