Девушка взяла соску и подошла к камину, стараясь не обращать внимания на душевный трепет. Как только малыш поест и успокоится, лорд Эдрик удалится и она снова сможет вздохнуть свободно.

– Нужно приставить это к кувшину и капнуть несколько капель на руку. Или привязать соску к кружке.

Эдрик с сомнением посмотрел на новоявленную няньку. Тут Кэтрин заметила черные круги под налитыми кровью глазами и поняла: он смертельно устал и, вполне возможно, не замечает, что она стоит перед ним почти нагая. Казалось, он даже забыл о своей ненависти к ней.

– Лора говорит, так надо делать, чтобы проверить, не горячее ли молоко.

Эдрик сам привязал соску к кружечке. Когда Кэтрин протянула ему руку, он перевернул ее ладонью вверх и выдавил на запястье несколько капель молока.

– Разве это не самое чувствительное место? – улыбнулся он.

– Да, подходит… Совсем не горячее… – пролепетала Кэтрин, ощутив, как по всему ее телу растекается жар. И вовсе не от молока.

Под гулкое уханье собственного сердца она взяла кружечку, прижала младенца к груди, отошла от своего мучителя и присела на мягкое кресло в другом конце комнаты. Ребенок заходился в плаче, требуя пищи. Кэтрин дотянулась до юбки, что принесла Лора, и прикрыла ею обнаженные ноги. Как было бы хорошо лечь в постель и спрятаться под простынями!

– Merci… э-э-э… Спасибо за помощь, милорд. Теперь мы сами справимся. – Она ждала, когда он уйдет.

Но он не ушел, а со вздохом уселся на кровать. Кэтрин понимала, что ей следовало бы разозлиться на него, но она не могла.

– Я… Прошу прощения за то, что малыш разбудил вас.

– Он не разбудил меня. – Сейчас голос его был резок и отчетлив. И он не сводил с нее пристального взгляда, так что ей сделалось не по себе.

Кэтрин отвела глаза и вложила соску в ротик младенца. Но малыш тут же выплюнул соску и повернулся к ее груди, теперь прикрытой грубым шерстяным одеялом. И крик тотчас возобновился.

– Ему нужна твоя нежная кожа, – проговорил Эдрик. Кэтрин еще больше смутилась. Она неловко совала ребенку соску, но тот наотрез отказывался есть и кричал все громче. Внезапно Эдрик приподнялся, подавшись к девушке, запустил палец под край одеяла. И с силой дернул.

Кэтрин погрузилась в звенящую тишину. Весь мир перестал для нее существовать. Она слышала лишь биение своего сердца и шум крови в ушах. Щека младенца коснулась ее обнаженной груди, но сосок остался сокрытым от глаз лорда Эдрика.

Не смея взглянуть на сидевшего перед ней мужчину, Кэтрин кое-как затолкала соску в рот ребенка. И на сей раз он не отказался от молока – принялся с жадностью сосать. Кэтрин же украдкой взглянула на лорда Эдрика. Ей казалось, что она все еще чувствует его прикосновение к ее груди, и ей ужасно захотелось, чтобы он снова к ней прикоснулся. Почувствовав, что опять краснеет, Кэтрин со вздохом прикрыла глаза – она опасалась, что Эдрик сможет каким-нибудь образом прочитать ее непристойные мысли.

А он вдруг что-то пробормотал себе под нос и, поднявшись на ноги, молча вышел из комнаты. В следующее мгновение дверь за ним с грохотом захлопнулась.

Кэтрин судорожно сглотнула и посмотрела на прелестного младенца.

– Мы оба знаем, что я всего лишь жалкое подобие твоей матери, не так ли?

Ребенок оторвался от соски и уставился на нее своими синими глазками. И Кэтрин очень захотелось, чтобы это был ее собственный малыш.