Теперь дирижаблик, ведомый слегка дрожащей рукой нервно курящего пилота, вовсю делал своими вентиляторами от дворца, из некоторых окон которого даже шёл дым. Внутри было хорошо – частично пришедшие в себя после мощного проклятия жреца девчонки распластались на сиденье, поочередно прикладываясь к бутылке. Правда, сидящим напротив них и сильно дергающимся подросткам приходилось куда хуже – я продолжал злобно сверлить их взглядом.

– Одна у нас типа служивая, куда пошлют, туда и идёт, – злобно бурчал я, – Второй жертва обстоятельств… А наши жопы чуть не продали команде поехавших психичек. Самара, вот у тебя вообще, совесть есть? А ты, Кинтаро? Сколько ты сиськи мял, император ты недоделанный? Да из тебя бы через месяц даже уборщицы бы начали веревки вить!

– Я не не не зн ал!

– Врёт, – булькнула бутылкой Саяка, – Я ему писала!

– У тебя есть его номер?! – неприятно поразилась когда то лишенная такого счастья Тами, – Ах ты предательница!

– Мне можно! – гордо и необоснованно парировала ведьма, нарываясь на шутливую перебранку.

Лететь нам было недолго, чай столица могла себе позволить иметь межконтинентальный телепорт под боком, а уж догнать курьерский дирижаблик не вышло бы ни у кого. Поэтому, я, особо не парясь, спросил о дальнейших жизненных планах у Тсучиноко младшего и Самары Такаули. Что они хотят и куда пойдут. А то ведь, чтобы соблюсти приличия, если у счастливого внука дедушки Одая есть какая нибудь цель, нужно будет предварительно лишить кентаврицу сознания… для её чистой совести. А потом, очнувшись, она пойдет искать пропажу. Куда нибудь в лес. Где и будет её искать две три недели. Этакий реверанс самоотверженной, но очень уж стеснительной и зажатой девочке, которая может молодецки разнести целую банду с помощью одних копыт, но совершенно теряется при разговоре.

«А может мы вернемся?» – наивный вопрос куноичи нарисовала на листке, за которым сейчас и спрятала лицо.

– Да…,   неуверенно пробурчал Кинтаро, дергая глазом и слегка заискивающе на нас поглядывая, – Там же дед… ему плохо…

– Этот дед использовал тебя и меня, чтобы слить империю герцогам! – решительно отрубил я, – Если ты, мой нерешительный друг, не в курсе, то никто тебя никогда за наследника не считал. Прабабка и дед Одай собирались просто уйти со сцены, сберегая собственное имя, а власть в самой империи и Аустоламбе давно и прочно уже в руках трех герцогов и бюрократического аппарата. Так что ты, Кинтаро кун, был просто ягненком на заклание!

– Как это слить? – отказывался понимать добрый внук, который, несмотря на все причиненные ему издевательства, всё таки оставался любящим родственником. А вот пилот меня расслышал хорошо, от чего его шея уже приобрела дивно бледный вид. Вроде даже немного синеватый.

Пришлось вкратце, но объёмно поведать Кинтаро, что его собирались назначить козликом отпущения ради выведения вящей славы Тамы и Одая из под удара будущего провала. Я, конечно, был не в курсе множества компромиссов и уступок, на которые до этого момента шла старая императрица при сотрудничестве с герцогами, но вместо этого описал свою роль – а именно договор меня любимого с теми же влиятельными людьми, в ходе которого они должны получить на трон самого Одая, а там уж… всё в их руках. И, как ни странно, но условия этого договора выполнены – оябуна из столицы уже никто никуда не отпустит. Надо будет – он и на цепи будет сидеть.

– Это почему? – полюбопытствовала слегка пьяненькая Тами.

– А потому, что ему теперь братика воспитывать, – охотно объяснил я, – Или сестренку. Его мамуля того, беременна. Так что Кинтаро теперь и не наследник.

– КАК?!

Что интересно, это завопили разом и Кинтаро, и Самара, и пилот.