Вторым вопросом была поддержка на Комиссии продвижения Пола Батталии, который занимался вывозом мусора и за полгода удвоил прибыль в районе, получив его от Сальви Лапретто, подтвердив таким образом мнение большинства, что Сальви, который умер за полгода до того после трех инсультов, хвативших его за одну неделю, был самым ленивым гангстером со времен Ральфа Капоне.

Рико Диджакомо сомневался, не слишком ли Пол молод для такого повышения. Шесть лет назад Джо подбадривал Рико (тогда еще сущего сосунка, прости господи, – ему было лет девятнадцать), убеждая мыслить шире. И теперь Рико владел несколькими букмекерскими конторами, двумя борделями и транспортной компанией, занимавшейся перевозкой фосфатов. Кроме того, – и это было самое прибыльное его дело – он получал свою долю едва ли не с каждого, кто работал в доках. И всего этого он добился, почти как и Джо, умудрившись не нажить толпы врагов. Это было настоящее чудо в их бизнесе, почище, чем превратить воду в вино или заставить расступиться и так отступившее из-за отлива море. Дион заметил, что Пол на год старше, чем был сам Рико, когда его приняли в Семью, и они оба поглядели на Джо. Джо, ирландец, никогда не сможет стать главой Семьи, но, как член Комиссии, он лучше всех знал, каковы шансы Батталии.

– Не стану утверждать, что исключений не бывает, – начал Джо, – хотя война в Европе затягивается и наш список не пополняется. Вопрос в том, достоин ли Пол стать этим исключением. – Он поглядел на Диона. – Достоин?

– Он может еще годик походить в кандидатах, – сказал Дион.

Миссис Диджакомо во втором дворе шлепнула ребенка, который носился так, что едва в нее не врезался. Фредди, самый заботливый из двух сыновей, не сводил с матери глаз. Хотя Джо уже не в первый раз задавался вопросом, только ли за матерью он следит. Иногда Фредди отыскивал предлог, чтобы самому отвести мать на площадку, и всегда возвращался оттуда с бисеринками пота над верхней губой и отсутствующим, повлажневшим взглядом.

Однако этим утром он довольно быстро отвернулся от матери и школьного двора и показал им газету, расправив ее перед собой:

– Никто не хочет поговорить вот об этом?

В нижнем правом углу первой полосы была помещена статья о полицейском налете на браун-таунскую лабораторию.

– Сколько мы на этом потеряли? – спросил Дион, глядя на Джо и Рико.

– На данный момент? – уточнил Джо. – Около двухсот тысяч.

– Что?!

Джо покивал:

– Там был двухмесячный запас.

– И это, – подхватил Рико, – не считая того, что будет, когда освободившееся место займут наши конкуренты и завоюют доверие покупателя. Это также не включает людские потери: убит один из людей Монтуса, один наш, и девятеро в тюрьме. Половина этих ребят занималась бухгалтерией, другая половина проводила политику. Нам придется поручить кому-то их работу, придется найти замену, повысить их, найти людей, которые заменят повышенных. Это проблема.

Дион произнес вслух то, о чем никто не хотел говорить:

– Откуда они узнали?

Рико мягко развел руками. Джо тяжело вздохнул.

Фредди сказал то, что у всех было на уме:

– У нас завелась крыса. Или у ниггеров. Я голосую за ниггеров.

– Почему? – спросил Джо.

Фредди не понял вопроса.

– Да потому что они ниггеры, Джо!

– Тебе не кажется, что они прекрасно понимают, что первыми подпадут под подозрение, если мы потеряем товара на четверть миллиона? Монтус Дикс – умный парень.