Раскин покачал головой. Неудивительно, что Виктор знает о его геройствах на Александрии. Грибница хорошо запомнила ту резню. Как, впрочем, и он сам.

— От каждого по способностям, каждому — по потребностям, — пробормотал Раскин.

— Именно! — горячо поддержал его Виктор. — Кто бы мог подумать, что этот старый лозунг СССР снова будет в ходу? Если бы ты был способен, допустим, писать романы… Романы, да? Пришлось бы тогда корпеть чиновником? Конечно нет! — Виктор перевел дыхание. Выпил залпом еще одну рюмку коньяку. — Я даже скажу больше. По старой дружбе. Подумай сам: за тысячи лет существования вида человек был заперт! Заперт внутри вот этого! — Виктор темпераментно постучал себя костяшками пальцев по лбу. — Внутри этого! — он хлопнул ладонью по бочкообразной груди. — Теперь он свободен! В любой миг, на любой планете. Каждый становится всем, а все — каждым! Это — Всеобщность, братишка! Да! Высшая степень свободы!

Раскин отставил в сторону пустую тарелку.

— Здесь ты, братец, перегнул. С твоих слов можно сделать вывод, что разум во Всеобщности живет независимо от телесной оболочки…

— В точку!

— …и что эту оболочку можно сменить в зависимости от стоящих перед разумом задач…

— Ну, это не приветствуется. Это все равно, что нам с тобой, хе-хе, ходить по нужде в дамский сортир, однако…

— Или же полностью стереть сознание: поглотить его Всеобщностью… — Раскин поморщился, вспомнив, как сам едва не потерял разум при первом «тесном» контакте с информационной средой, — или в устройстве, которое ты назвал… ты назвало «ловцом сновидений». Заменить его не разумом, но имитацией разума. Функциональной матрицей, сохраняющей отличительные черты оригинальной «начинки», но похожего на оригинал не больше, чем фото на надгробье — на живого человека! Ведь Грибница — это не сверхсознание, это — сверхпаразит, использующий для своего распространения не только физические тела рас Большого Космоса, но и их разум. Верно, черт тебя дери?

Виктор не ответил. Зрачок его правого глаза закатился за верхнее веко, а левого — уставился на кончик носа. Уголки губ мгновенно заполнились пузыристой слюной, волосатая рука бессмысленно пошарила среди объедков. «Зомбак» стал раскачиваться: назад и вперед со всевозрастающей амплитудой — словно душевнобольной в период кататонического ступора.

Раскин взял со стола треугольник ароматизированный салфетки, тщательно вытер руки и лицо. Мысленно поблагодарил Всеобщность за обед и поспешил к выходу. Он надеялся, что ему позволят несколько минут прогуляться по олеандровой аллейке.

В обычных обстоятельствах гиперпространственную станцию не стали бы «разогревать» только для того, чтобы отправить через нее столь незначительную массу — одного человека. Сейчас же все обстояло по-иному. Либо Всеобщность плевать хотела на целесообразность и экономию ресурсов, что вряд ли, либо он был на самом деле «важной птицей».

Раскин сидел на полу посреди пустого транспортного бокса. За тяжелой заслонкой, отделившей его от Аркадии, переминались с ноги на ногу десять «зомбаков» в гражданском. Под дулами их пистолетов он одолел путь от Белого дворца до «Пизанской башни» портала. Весьма поучительный путь.

Всеобщность обожает узкие специализации. Потому что лишь люди, обладающие ими, могли внедрить ее паразитов в сферы, закрытые для большинства.