— Ну, он сказал, что выполняет приказы независимой ветви Колониального командования… — начал Раскин, подбирая слова.

— Мы выслушаем, чем мотивировал свои действия подсудимый, из его же уст, когда придет время для заключительного слова, — перебил Раскина темнокожий судья. — Домыслы свидетеля в этом аспекте существенной роли не играют.

— Если у защиты — всё, тогда мы перейдем к следующему этапу, — поддержала коллегу женщина-судья.

— У защиты — всё! — поспешно умыл руки майор.

— Вы свободны! — Раскину указали на дверь.

Он, не поднимая глаз, спустился с возвышения.

Закончилось. Все закончилось.

Его даже не спросили о том, что случилось на Забвении. О Лендлордах, о сражении на Барнарде-1 и путешествии через закрытый космос Сектора Веги.

Он не находился на месте обвиняемого только потому, что Всеобщность нуждалась в нем. Обо всех его приключениях проклятая тварь знала и так; как знает родитель, что его почти взрослое чадо курит, но до поры, до времени не заводит разговор, поскольку не считает этот грешок самым большим злом.

— Федор! — вдруг окликнул его Шнайдер. — Что произошло на Забвении? Что ты там видел? Это услышат все! Скажи!

Раскин от неожиданности остановился.

— Как убить Грибницу? Ты знаешь! Скажи это! Тебя услышит вся Земля!!!

Повернулся к полковнику: тот застыл, схватившись руками за перегородку своего сектора. «Венчик» серых волос, обрамляющий лысину, торчал в разные стороны, будто был наэлектролизован, на открывшейся худой шее полковника конвульсивно пульсировали жаберные щели. Раскин отрицательно покачал головой. Он не знал. Верь, полковник, или не верь, — но он не знал. В то же время зал наполнился движением, будто кто-то запустил механизм лототрона. Замешкавшегося ушельца схватил за локоть парень в черной униформе и солнцезащитных очках, под которыми скрывались глаза «зомбака», и потянул к выходу из зала. Застучал молоточек председателя по чему-то пустому и гулкому, воображение Раскина сразу нарисовало покрытый лаком человеческий череп. Голограмм-операторы задвигали турелями визуализаторов, спеша захватить всех участников внезапного действия. Подполковник-обвинитель и майор-защитник проворно отпрыгнули в разные стороны, освобождая пространство для охраны в серебристых футуристических комбинезонах и закрытых шлемах. Шнайдера оторвали от перегородки и бросили на выдвинутое из стенной ниши кресло. Зафиксировали на запястьях и лодыжках эластичные ремни.

— Что произошло на Забвении? Федор! Ответь! Что произошло? Как убить Грибницу? Как убить?..

Даже в коридоре он продолжал слышать крики полковника.

Жалкое трепыхание рыбы, требующей от рыбака объяснения, на что именно и каким способом ее поймали.

Что бы ни произошло на Забвении, тебе это не поможет. Поздно. Опоздал, полковник, потерялся в событиях. Тайны Забвения никому больше не помогут. Перед лицом сурового приговора не имеет смысла прятаться за иллюзии. Даже если эти иллюзии были мотивом всех твоих предыдущих действий. Как твоя жизнь не была определяющим фактором существования человечества, так и смерть ничего не изменит в этом мире. Прощай, генерал необъявленной войны.

«Валиум, — Раскин сжал виски. — Скорее в номер… Валиум — отличное лекарство от дурных мыслей».

Глава 4

Ночью Раскину приснилось, что ему откусил ногу грязевой червь. Эти твари водились на Хамелеоне, опасные, словно противопехотные мины. Похожий случай имел место в реальной жизни, только пострадал не он, а парень из отряда. Бедолага.