– То то и оно, что взрослая, – говорю я Ляльке.

– А когда ушла? – с интересом спрашивает она.

– Днем… Я побежала в магазин, прихожу, ее нет…

– Может Игорь знает?

– Нет, – отрезаю я…

Как же, знает. Мой благоверный сидит в кресле с «Иностранкой». Почитывает, как ни в чем не бывало. Другой отец давно бы уже весь город перевернул ради своего ребёнка, с ума сошел бы от беспокойства. А этот нет, спокойный… Спокойный! Какая же я дура! За то и наказана. Испугалась тогда.

Испугалась, что тот, другой, был замечательно сумасшедшим, что звонил по вечерам черт те откуда, чтобы только пожелать мне спокойной ночи, исчезал на месяц, закопавшись в работе, а потом внезапно появлялся и начинался праздник.

А как прекрасно было просыпаться утром и чувствовать его рядом, словно слышишь красивую музыку. И этого праздника я тоже испугалась.

Нашла свое богатство. Спокойного. Инженера. Молодого, подающего надежды. Вот мать моя обрадовалась. Все получилось. Как у людей, так и у него. Высокая должность, загранкомандировки. Шикарная квартира. Машина. Все есть. Все, а праздника больше не было. Только спокойствие…

– Татка, ты вот чего, ты сначала успокойся. Давай разберемся. Во что она была одета?

– Как это была! – взрываюсь я, – Ты чего говоришь? В своем уме?!

– Не психуй. Ну, не так сказала. Извини… Я ж в морг не советую звонить. Ты нормально скажи: во что она одета?

– Да они теперь везде в одних и тех же джинсах ходят. Или в этих, комбинезонах. Зачем тебе это?

– В светлых? – уточняет, не отвечая, Лялька.

– В светлых, в светлых, – нетерпеливо соглашаюсь я. Она что то знает? – Для чего тебе?

– А ты разве не знаешь? – удивляется Лялька.

– Н нет, – настораживаюсь я. В части новостей она даст фору любому информационному агентству. По части оперативности мужики из ТАСС или Рейтер рядом с ней – сопливые дети.

– Ты только не психуй, ладно? – Вот ведь, любит жилы тянуть.

– Да говори ты!

– Весь город гудит, а ты ни сном, ни чохом?! Баборез по городу ходит.

– Кто кто? – не понимаю я.

– Ты где живешь? Ничего не понимаешь. Ба бо рез, – по слогам, как недоумку, повторяет она. – Мужик такой, всех баб режет, кто в белом или светлом. Жуть! В магазинах, говорят, самые шикарные белые пальто висят, и никто не берет. Ясно! Ты что, правда, не знала?

– Нет… – внутри у меня холодеет, – а, может, вранье все это? А? Нигде же не сообщалось. Наверное, предупредили бы.

– Можешь не верить, – обижается Лялька и замолкает. Закуривает, судя по всему, – в газетах тебе уж точно не напечатают. Или подожди пока во «Времени» предупредят. Ты вспомни, сколько про этого армянина молчали, который всех топором рубил. Это потом, когда поймают – сообщат: обезврежен преступник, шизиком оказался, но ничего страшного совершить не успел. Ты что, только родилась?

Я не очень верю во всякие ужасы. Тем более, Лялька – известная болтушка. С другой стороны – она всегда знает, кого ограбили, на кого напали. Она, говорят, специально в дружину записалась, чтобы подписку на милицейскую газету получить. «На боевом посту» – так, кажется. В ней много всяких подробностей рассказывают. Она как то давала почитать. Может, и не слухи?..

– …уже три случая, – увлеченно продолжает Лялька, забыв о роли успокоительницы. – Один, кстати, тут, рядом с нами, на Пресне. Ну, точно тебе говорю! У моего Шурика знакомый в прокуратуре.