Опять заныло. Когда ж это все кончится? Надо скорее глотнуть чаю и шутливым тоном спросить:

– Ну что, сыщик, пообщался с заявителями? – вроде получилось…

5. Сотрудник уголовного розыска

…На втором этаже дежурной части оперативный зал. Рядами пульты с множеством всяких тумблеров. Во всю стену карта города, с мигающими лампочками. Красиво. Сколько сюда хожу и каждый раз словно в, какой то незнакомый мир. Честно говоря, не вяжется у меня все это с моей работой, с грязью, матом, кровью, ранениями и воровством.

Все время хочется спросить о тех огоньках – они для красоты мигают или есть какой то практический смысл? И если есть, то почему на эту карту никто из дежурных никогда не смотрит? Но у нас чужими делами интересоваться не принято. Не этично. Принято хорошо делать свое.

А вот и реальность, которая, никак не стыкуется с этим фантастическим уголком. Викула блаженствует, развалясь за пультом. На столике рядом – стакан крепкого чая. Не хватает только тазика с теплой водой, ноги попарить, и пушистого кота на коленях. А так – совсем домашняя обстановка.

Он ласково улыбается мне. Майорские погоны, как крылышки херувима, поднялись торчком на форменной рубашке.

– Ну что, сыщик? Пообщался с потерпевшими?

До чего ж хорошо он живет. Все время улыбается. Словно и забот нет.

– Пообщался, – отвечаю я как можно более официальным тоном. – Не наше это дело. В районе такими вопросами должны заниматься.

Викула не отвечает. По прежнему лукаво щурится и улыбается. Его, по моему, ничего не может вывести из равновесия.

– Надо бы, – продолжаю я, поняв, что ответа на свое замечание не дождаться, – ориентировочку дать по городу: «Ушла из дома и не вернулась Горяева Светлана Игоревна…»

Читаю весь текст.

Викула сразу не отвечает. Он вкусно отхлебывает из стакана. Отдувается. Большим носовым платком вытирает испарину со лба и, словно нехотя, говорит:

– Дадим, милай, дадим… Вот чайку попьем и, дадим. Ты текстик то пока вычитай, чтоб ошибочек не было.

Попьем… Угостил бы чаем – попили бы. А так – сиди, жди, пока он свой бездонный стакан закончит. Я, между прочим, еще не ужинал. Мой то стакан чая, по его милости, вскипеть не успел.

Дозрев, раскрываю рот, чтобы высказать Викуле все, что думаю по поводу такого стиля работы.

Но именно в этот момент на пульте начинает судорожно мигать красная лампочка и глухо урчит зуммер. С Викулы мгновенно слетает вальяжность, он весь подбирается и, щелкнув тумблером включения в линию, внимательно слушает. Лицо его мрачнеет, и он жестом подзывает меня. Судя по всему, что то серьезное.

– Со скорой звонили. – Викула оторвался от телефона. – Дежурную бригаду на выезд. – Это уже своим помощникам. – Поедешь к Зубовской, – он снова обращается ко мне. – Ножевое ранение. Быстрее. Следы пока свежие…

Я скатываюсь по лестнице. Во дворе урчит желтый уазик. Франтоватый Леха Жданов уже запихал своего кобеля, такого же франта, в машину, через заднюю дверцу. Лезу в темноту салона, если этот не слишком удобный ящик можно назвать салоном. Наступаю на ноги доктору Токареву; Доктор – это прозвище. По профессии он эксперт научно технического отдела. Вроде все в сборе. Петр Прокопич, следователь, сидит рядом с водителем. Можно трогаться.

Из подъезда выскакивает помощник Викулы. Кричит, чтобы позвонили оттуда. Позвоним, позвоним, не первый раз на выезде…

Выскакиваем из Колобовского переулка и жмем по Петровке в сторону Садового кольца.