Затем она продолжала уже мягче:

— Дитя мое, вам следует лишь радоваться жизни, не забывая, что вы — отражение своей матери, сиявшей звездой на всех балах, на которых она в свое время присутствовала.

— Я никогда не буду такой красивой, как мама, — покачала головой Ула. — Но мне почему-то кажется, что она очень обрадовалась бы, узнав о моем бегстве из Чессингтон-холла.

Помолчав немного, она сказала:

— Вчера ночью… я проснулась вся в слезах… так как мне приснилось… что дядя Лайонел бьет меня.

— Забудьте об этом изверге! — строго приказала герцогиня. — Вы больше не должны бояться его, так как он никаким образом не сможет больше влиять на вашу жизнь. После некоторого молчания Ула произнесла едва слышно:

— Но… что… станет со мной… когда я больше не смогу… быть полезной его светлости?

— Я уже думала об этом, — ответила герцогиня, — и решила спросить у него, не можете ли вы в будущем переехать жить ко мне. Возможно, жизнь в деревне немного скучна, но я уверена, даже если вы покинете Равенторп-хауз, все ваши воздыхатели будут приезжать ко мне в Хэмпстед не в силах находиться вдали от вас, дорогая.

Ула радостно вскрикнула.

— Вы правда предлагаете мне это? Вы… действительно хотите, чтобы я жила у вас? Или это просто… любезность с вашей стороны?

— Я буду очень рада приютить вас у себя, — сказала герцогиня, — но у меня такое предчувствие, что вы в самое ближайшее время выйдете замуж.

Ула покачала головой, но герцогиня решительно заметила:

— Вне всякого сомнения! Больше того, я сочту за личное оскорбление, если после того, как я с помощью внука сотворю новую звезду на светском небосклоне, по крайней мере дюжина достойных молодых людей не явятся к нам и не положат к вашим ногам свое сердце.

Герцогиня говорила так убежденно, что Ула не выдержала и улыбнулась.

— Уверена, ничего подобного не произойдет, — сказала она, — но как было бы здорово услышать хотя бы… одно предложение.

В этот первый вечер на приеме предложений руки и сердца не последовало. Но Ула, одетая в прекрасное новое платье, выслушала множество комплиментов в свой адрес от гостей герцогини.

Большинство из них было знакомо с матерью девушки, и все без исключения помнили тот переполох, который вызвала леди Луиза, сбежав со своим возлюбленным накануне назначенной свадьбы с герцогом Эйвоном.

До начала приема Ула опасалась, что некоторые из знакомых герцогини начнут осуждать и критиковать ее мать, и в этом случае ей было бы трудно оставаться учтивой по отношению к ним. Но все гости в один голос говорили девушке, какой красавицей была ее мать и какое мужество она проявила, выйдя за любимого человека, а не за герцога, выбранного ей отцом.

— Она очень отличалась от всех своих сверстниц, — сказала одна дама, — и вы, моя дорогая, очень похожи на нее.

— Чем же была мама не похожа на других? — спросила Ула.

Дама, помолчав немного, ответила:

— Наверное, главное заключалось в том, что Луиза являлась олицетворением самой доброты, и мы, несмотря на ее превосходство в красоте, нисколько не завидовали ей.

Улыбнувшись, она пояснила свои слова:

— Луиза всегда была готова поделиться всем, даже своими поклонниками, с девушками, которым меньше улыбнулась судьба. Просто нельзя было не любить такого отзывчивого и доброжелательного человека.

После всех тех жестоких и злых слов, которые говорили о ее матери дядя и тетка, Ула, слыша это, почувствовала разливающееся по сердцу тепло.