– Мне нужно показать вам одну вещь, – произнес я, сползая с высокого табурета, – она касается живописи космистов.

– С чего вы взяли, что я в ней разбираюсь?

– Вы разбираетесь в натурщиках, а этого мне достаточно. У нас есть время побродить по галерее?

– Какие еще натурщики?! – Гроссман снова склонил голову и снова не увидел ничего подозрительного. – Вы, собственно, о чем?

– Пойдемте, я вам все покажу.

Я отконвоировал кибернетика до сектора с художниками. Пока я отсутствовал, мое место заняла дама. Предмет ее интереса изобразил на картине размытое по вертикали, бежеватое облако, замутившее слегка портрет Сириус А. Дама увидела в этом глубокую аллегорию, но так и не добралась до ее дна. Мы застали ее в мучительных раздумьях.

– Это ваше отражение в стекле галереи, – предложил я ей разгадку таинственного облака.

– Вы, правда, нарисовали меня? – в восторге обратилась она к автору аллегории.

– Нет, – сказал он и, обернувшись, посмотрел на меня, – это то, что осталось от вас, после того как вы ушли.

Дама разочарованно протянула «нууу» и отошла в сторону, освободив место для наблюдения за роботом.

– Так кто здесь натурщик? – осведомился Гроссман.

Я сунул ему бинокль и указал азимут.

– Alarm, – коротко констатировал он.

– Сломан, – не поворачивая головы, столь же коротко объяснил художник.

Гроссман оторвал взгляд от причальной фермы.

– Кто сломан?

– Никто. Слом, как состояние души и приборов. Всеобщее состояние. Декогерентность слабых мира сего.

– Рассмотрели робота? – спросил я и, получив утвердительный ответ, оттащил Гроссмана подальше от комментариев космописца. Партнер явно стремился опередить события:

– Это не тот робот. Те роботы предназначены для обслуживания орбитальных гостиниц, это следует из документов, что я вам показывал.

– Где вы их взяли?

– Послушайте, – возмутился он, – документы подлинные, клянусь чем угодно. Я вам уже объяснял, что для работ в открытом космосе производят специальных роботов, из специальных материалов, выдерживающих перепад температур и… и прочее! Вы взгляните, у него даже ноги не такие, как у обычных роботов.

– У фермеров из «Деметры» было по четыре ноги, а руки… ну вы, наверное, помните их руки… С главного конвейера «Роботроникса» сходят полуфабрикаты, начинка для роботов-трансформеров. Ответьте мне «да» или «нет». Можно ли сошедший с вашего конвейера полуфабрикат довести до состояния робота-монтера космических антенн?

– Если поставить себе такую цель, то да, можно! – Гроссман начинал распаляться. – Можно довести робота до чего угодно – до стиральной машины, до коллайдера, до… довести его до частного детектива, пожалуй, еще легче. Но зачем? Зачем, скажите мне, это делать, когда есть…

– …настоящие частные детективы.

Гроссман развернулся на каблуках и зашагал к бару. Заслышав его топот, художник прикрыл грудью этюдник.

Мы проторчали в баре еще час. Гроссман тянул виски on the rocks и злобно хрустел льдом. Я пил кофе и изучал публикации, посвященные гибели инструктора. Трагедия произошла чуть больше двух месяцев назад, семнадцатого декабря прошлого года, на орбитальной станции «Трамплин-2», принадлежащей Всемирному Агентству по освоению и использованию Космического Пространства (сокращенно – ВАКоП).