36

В три ровно старший группы скомандовал подъем. Я ограничился тем, что поднял голову. Перейдет на личности или нет? Тишина. Я опустил голову и задремал.

Личное обращение поступило в 3:25 в форме грубого окрика. Я его послал, но тихо, потому что по легенде я еще не проспался, а в таком состоянии люди не кричат, – напротив, они говорят еле слышно, компенсируя потерю голоса выразительными словами, на которые я не поскупился. Мне сказали, что ждать нас не будут. «Нас» означало, что Гроссман – а, может, и кто-то еще – прибег к тем же доводам. Убедившись, что возразить ему нечего, я снова задремал.

В 5:15 подъем скомандовал мой комлог. Если бы он взял на себя труд дотащить меня до душа, ему бы не было цены. Вставая, я дал себе слово не расходовать горячую воду – даже, когда буду чистить зубы.

На комлог пришло какое-то сообщение. Я бросил вправлять челюсть и открыл почту. Прочитал. Челюсть застряла намертво.

Необходимо срочно встретиться. Я все объясню, и вы поймете. Меня заставили так с вами поступить. Звонить не могу – меня прослушивают. Будьте в 6:00 в конференц-зале, без Гроссмана. Помогите мне. Гретта.

Я сверил обратный адрес с карточкой репортера «Вестника миров». Гретта вручила мне эту карточку, когда наши отношения находились на подъеме. Адрес совпал.

Бесполезно умолять меня прийти точно в срок – все равно я приду раньше времени. Я быстро оделся – гораздо быстрее, чем нашел ответ на вопрос, стоит ли звонить Гроссману. Проблема сводилась к более сложной: не ловушка ли это? Бластер я сдал в камеру хранения на Терминале 1183 – перед посадкой на челнок до «Трамплина» я понял, что провезти оружие мне не удастся. Значит, если что, я смогу рассчитывать только на руки – и голову, если Гретта снова вздумает заехать мне коленом в челюсть. Кстати, как она? Я постучал зубами. Вроде, оклемалась.

Насчет Гроссмана я рассудил так: если мне приготовили западню, то Гроссман мне не поможет, если же нет, – то надо прислушаться к ее совету. Не знаю, правильно ли я воспользовался законом исключения третьего, но вывод напрашивался один – не звонить. Для подстраховки я отправил ему письмо Гретты с пометкой для сервера: «вручить через час». Если все будет нормально, я успею отменить пересылку.

Конференц-зал находился на двадцатом уровне жилой зоны. На всем пути мне повстречалось не более пяти человек. Они были в местной униформе, внимания на меня не обратили, спеша куда-то по своим делам. Почему она выбрала это место? Может, оттого что в коридоре, ведущем к конференц-залу, не было кают?

Я приближался к холлу, из которого большая двустворчатая дверь вела непосредственно в зал. До холла оставалось метров пятнадцать, когда до меня донесся шум – смесь шороха, шипения и свиста. Я остановился и напряг слух. Расслышал легкое металлическое клацанье. Сомнений не было – в холле орудовал робот-уборщик. Свист и шипение исходили от пылесоса, которым робот обрабатывал мягкое покрытие пола.

Прижавшись к стене, я медленно продвигался вперед. Не имея никаких конкретных подозрений, я всего лишь стремился не попасться роботу на глаза. Дошел до угла и осторожно выглянул. В холл выходил еще один коридор; в самом его начале, спиной, вполоборота ко мне стоял робот. Я вгляделся в «бортовой» номер. Черт знает что! Это был «наш» робот – тот самый, которого мы видели во время профилактики.

Пройдет сколько-то времени, и скульптуру «перекуем шило на мыло» (настоящего названия я не помню) заменят статуей робота с пылесосом в клешне.