Пока я стирал кровь, Гроссман сторожил коридоры.

– Вам от него еще что-нибудь нужно? – спросил я о роботе.

– Нет.

– Тогда отсоединяйте провода, и я отвезу его в коридор.

Гроссман занес руку над экраном планшета.

– Я хочу стереть ему всю память и разрушить нейросеть. Вы не против?

– Думаете, это необходимо?

– Да, надо сделать что-то такое, чтобы у полиции не возникло сомнений, что робота амнезировал человек. Кроме того, это убийство должно отличаться от тех, что совершили Краб и Ленивец. У них исчез определенный участок видеопамяти, а этому роботу я сотру память полностью, причем, самым грубым способом из возможных.

– Короткое замыкание? – предположил я.

– Вроде того, – и Гроссман шевельнул пальцем над изображенной на экране кнопкой. Несколько секунд спустя планшет сообщил, что что-то там совсем «чисто».

Я выкатил робота в холл, оттуда – подальше в коридор, который он уже успел отдраить.

– Во сколько произошло убийство? – спросил я, вернувшись к Гроссману.

– Робот стер участок памяти между пятью тридцатью и пятью тридцатью пятью. А вы когда пришли?

– Еще через три минуты. Всего три минуты опоздания!

– Думаю, больше. Робот стирал с запасом.

– Сволочь!

Гроссман почему-то решил, что моя злость на робота вызвана жалостью к Гретте.

– Вам жаль Гретту? – удивился он. – Она же хотела вас убить.

– Свои проблемы с дамами – в чем бы эти проблемы не состояли – я всегда решаю сам. Возможно, в будущем люди начнут перепоручать их роботам, но я до этого не доживу. К счастью.

– А я был бы не прочь на это посмотреть, – ухмыльнулся Гроссман. – Что будем делать с телепиктом?

Откуда взялся телепикт, я выяснил, когда обыскивал карманы греттиного комбинезона. Жидкость находилась в той же таре что и на Ло – в баллончике с обезболивающим спреем.

– Мы его ототрем, – сказал я, – но сначала я попытаюсь засечь источник сигнала. Я просканирую зал, а вы поищите в ее комлоге программу передачи сигнала.

Гроссман справился с задачей быстрее, чем мой сканер. Программа работала, а последствия ее работы мы могли наблюдать безо всякого сканера. Когда я стер с пола мерцающее пятно, Гроссман закрыл программу. Затем мы приступили к уничтожению собственных следов. Кажется, ничего не пропустили. По ходу дела, я пришел к выводу, что это помещение никто не убирал со вчерашнего дня.

– Уходим? – спросил я, когда мы закончили локальную уборку.

– Уходим, – кивнул Гроссман.

До кают мы добрались никем не замеченные.

Мы обсуждали произошедшее вплоть до возвращения прогулочных кораблей. Две версии выглядели наиболее вероятными. Версия первая: Гретта готовила для меня ловушку. Во время испытаний телепикта она допустила какую-то неосторожность, поэтому, не дожидаясь моего прихода, робот напал на нее. Кроме недостатков технического свойства, у этой версии был один, на мой взгляд, глобальный недостаток: она подразумевала, что меня приняли за того болвана, который дважды попадется на фокус с переводными картинками. Версия вторая: отчаявшись подставить меня, дагарцы решили подставить Гретту, которая, как это следует из ее письма, хотела выйти из игры. Возможно, Гретта сделала перед дагарцами вид, что собирается натравить на меня робота. Подозревая обман, они активировали телепикт раньше времени, то есть тогда, когда в зале находились только Гретта и робот. Впрочем, этому противоречил тот факт, что программа телепикта работала в ее комлоге.