«Пора закругляться», — подумал Трофимов.

Аудитория была набита битком. Члены Совета, оппоненты, Живицкий с какой-то древнегреческой богиней под ручку, все остальные — студенты, преподаватели, какие-то трудно идентифицируемые личности с портативными магнитофонами и микрофонами… КГБ, что ли? Трофимов надеялся, что нет.

Насчитал семь довольно симпатичных студенток. К концу доклада пришел к выводу, что все-таки пять. Но пять — это железно. Все что-то записывают в блокноты. Одна, худенькая брюнетка, стенографирует, не отрывая от него огромных, как у Одри Хепберн, удивленных глаз. Хотя, казалось бы, смысл? И текст диссертации, и автореферат есть в университетской библиотеке. Но все равно приятно. Хотя, говорят, они ходят на защиты не из интереса к науке, а в поисках семейной половины среди перспективных ученых.

Трофимов посмотрел на часы, закончил фразу и замолчал. Налил воды из графина, отпил.

Цепь звякнула и застыла. Якорь болтался над бездной.

Рука симпатичной брюнетки послушно замерла над блокнотом.

— Конечно, я мог бы во всех подробностях пересказать содержание своей работы. С огромным удовольствием, — Трофимов сдержанно улыбнулся. — И столько же рассуждать о ее значении для исторической науки. Поверьте, и то и другое — темы бесконечные. Но нас впереди еще ждет, как я надеюсь, интересная дискуссия.

При этих словах Сивой оскалился, как настоящий кинозлодей.

— Поэтому, если позволите, у меня все.

Он повернулся к председателю Совета Вышеградскому. Профессор Вышеградский в это время шептался о чем-то с оппонентом Рынкевичем. Закончив (далеко не сразу), он поднял голову, посмотрел поверх очков на Трофимова, посмотрел в зал, словно вспоминая, какое сегодня число и где он находится.

— Хорошо, спасибо, — провозгласил он громко. — Прошу задавать вопросы.

Вопросы задавали вяло.

— Почему избрана столь странная тема?

— Где этот мифический перстень? Изучала ли его современная наука?

— Действительно ли Бояров похож на революционера?

Ну, и так далее. Трофимов отвечал быстро, не задумываясь, аж от зубов отскакивало. Слабый ручеек вопросов быстро иссяк.

— Теперь прошу высказаться официальных оппонентов, — предложил председатель.

«Ну вот, — сказал себе Трофимов. — Началось…»

Первым выступал Рынкевич.

— …Нельзя не признать, что соискателем проделана большая исследовательская работа…

…на примере Павла Боярова внимательно, сосредоточенно всматривается в славное революционное прошлое нашей страны…

…автор беспощаден к порокам царского строя…

…однако сам по себе легкий, детективный стиль подачи материала настораживает. Какие огрехи пытается скрыть автор, подбрасывая читателю в качестве приманки лихо закрученный сюжет?

…всеядность как следствие отсутствия опыта. А также отсутствие концептуального каркаса, который объединил бы таких разных персонажей, как благородный революционер-одиночка Бояров и символ развращенности граф Опалов…

…поэтому считаю, что надо хорошо обдумать — можно ли соискателю присудить ученую степень кандидата наук, если в пересчете на школьные баллы — да будет мне позволено такое упрощение — диссертационная работа Трофимова заслуживает оценки «удовлетворительно». Спасибо за внимание.

Несколько жидких хлопков. Рынкевич сел на место, бросил вопросительный взгляд на Вышеградского. Тот медленно прикрыл тяжелые веки. Что именно означал этот молчаливый диалог, Иван не понял. Наверное, ничего хорошего.

— Мужайтесь, Иван. Еще не все потеряно, — процедил сидящий рядом Живицкий.