– Мадемуазель д'Эсте, позвольте пояснить – если я говорю: это не ваше дело, значит, так оно и есть. И прошу вас в дальнейшем воздержаться от высказывания бредовых предположений. Это сильно облегчит нам дальнейшее общение.

– Хорошо. Простите, – затравленно кивнула я, и мы продолжили ужин. Но атмосфера была окончательно загублена, так что пришедшему со срочным сообщением офицеру связи я обрадовалась, как родному, хоть и выглядел тот отнюдь не празднично. Подойдя к капитану, он вручил ему листок и удалился, а Этьен, пробежав послание глазами, не сдержался и чертыхнулся. Правда, тут же извинился:

– Простите, Нэтта.

– Дозволено ли мне будет поинтересоваться содержанием полученного сообщения? – Я указала на листок в его руке. – Или это тоже не мое дело?

Судя по всему, дело было действительно не мое, но Этьен решил загладить неловкость, или (что маловероятно) просто захотел поделиться информацией с кем‑то посторонним.

– Это, ни много ни мало, срочный приказ от герцога Венелоа, предписывающий мне безотлагательно прибыть к месту постоянной дислокации. Причем за сохранность пленников я отвечаю головой.

– Э‑э, да. Простите, а кто такой герцог Венелоа?

Тут на меня взглянули так, будто я была экспонатом паноптикума.

– Мадемуазель, вы вообще‑то тем, что происходит в мире, хоть немного интересуетесь? Или все последние события прошли мимо вас? Позвольте вот уточнить, – ехидно оживился он, – про войну Цина и Рэнда вы слыхали?

Я отвернулась, стараясь продемонстрировать, что оскорблена в лучших чувствах.

– Ладно, будет вам, – примиряюще проговорил Этьен. – Помимо того, что герцог Венелоа один из двенадцати инопланетян, о которых трубили все службы новостей, он еще и наш предводитель. Король пиратов.

Я ухмыльнулась:

– Похоже, у нас с вами есть нечто общее, ведь Президент Рэнда – соотечественник вашего герцога… Как его там?

– Реналдо Венелоа. – В голосе капитана мне послышалось неприкрытое благоговение.

– И что вы будете делать? Подчинитесь приказу?

– Конечно, – мгновенно отреагировал собеседник. – Ослушаться приказа герцога и стать хладным трупом – это по сути одно и то же. Возможен лишь небольшой временной люфт.

– А чем, по‑вашему, обусловлен его приказ?

– Понятия не имею. – Этьен встал. – Благодарю вас за прекрасный ужин, но меня ждут служебные обязанности.

– И вам спасибо. – Я обворожительно улыбнулась. – Это было очень познавательно. У меня есть только одна просьба: нельзя ли получить немного сырого мяса для Бонни?

– Хорошо. До завтра, мадемуазель.

– До завтра, мсье.

После демонстрации обоюдной безукоризненной вежливости я осталась одна. Точнее, почти одна – Бонни мирно дремала на бренных останках тигра.

«И тебе не мешало бы заняться тем же», – в директивной форме сообщил давно не высовывавшийся внутренний голос.

Я бодро приступила к реализации данной светлой идеи. Приняв душ, раздевшись и свернувшись калачиком под одеялом, я честно собралась провалиться в мирное небытие, но в голову упорно лезли разные дурацкие мысли, и наконец они полностью вытеснили остатки сна. Пришлось думать.

Вопросов на повестке дня стояло по большому счету три. Во‑первых, неплохо было бы сообщить дедушке, что я жива и здорова. Мне вообще дурно делалось при мысли, что сейчас творится дома. В течение двадцати лет мною были опробованы разные шалости, но внезапно я не пропадала никогда. Даже отправляясь в памятный поход на Эверест, я оставила дедушке записку. Так что мое внезапное исчезновение должно было ввергнуть его в состояние, близкое к панике.