Вскоре мы наткнулись на ручей и устроили привал. Дикий зверь мирно дремал в гнезде из курток, покуда происходило омовение ран, нанесенных его мамой. Закончив, я с удовлетворением кивнула:

– Вот. Так гораздо лучше. Всю грязь мы вымыли, теперь быстро заживет.

Капитан скрипнул зубами:

– Нэтта, ты садистка.

Тут тигренок запищал. Я немедленно подхватила его на руки и принялась гладить, но он никак не успокаивался.

– Этьен, он хочет есть.

– А что конкретно он хочет?

– Молока.

– Да? И что ты мне предлагаешь? Обернуться дойной коровой?

Я задумалась.

– На Рэнде в три недели мы начинаем прикармливать щенков мясом. Может, и ему уже можно?

– Еще не лучше! Мясо где предлагается добывать? Слушай, а фрукты никак не подойдут?

Я погладила плачущего малыша:

– Нет, фрукты не годятся. У него будет расстройство желудка.

– У дикого‑то зверя? Смеешься?

– Нет.

Этьен подошел, взял Лошу на руки и, посмотрев в трагически‑голодные глаза тигренка, строго сказал:

– Значит, так. Подожди до заката. А там я найду, чем тебя покормить. Договорились?

Будто осознав услышанное, малыш замолчал и засунул нос Этьену под мышку. Суровый пират обхватил поудобнее свою ношу, свободной рукой накинул куртку и скомандовал:

– Вперед. Еще часа три активно работаем ногами, и в конце пути нас будут ждать обещанное озеро и заслуженный ужин.

Ободренная такой приятной перспективой, я решила перемещаться, игриво перепрыгивая с корня на корень.

– На твоем месте я бы не стал скакать, как горная козочка, – предупредил Этьен. – Корни бывают скользкими, а унести одновременно тебя со сломанной ногой и Лошу я не смогу. Придется выбирать, а у тигренка есть преимущество – он молчит…

Не забыв надуться, я оставила опасное для костей развлечение, и мы без особых приключений отшагали положенное число миль, в сгущающихся сумерках выйдя на берег небольшого уютного озера.

– Предлагаю прежнее разделение труда, – прервал затянувшееся молчание Этьен,–я разжигаю костер и добываю ужин, ты устраиваешь тигренка и стелишь постель.

– Хорошо, – согласилась я, принимая протянутого мне полосатика. Тем более что за неимением Бонни на него была возложена почетная обязанность выслушивать монолог, которым я скрашивала выполнение своей части работы.

«Ну вот, маленький. Тебе тепло. Тогда лежи, а я пока постелью займусь. Ужас, как я устала… А Этьену все нипочем, даже после драки с твоей мамой. Он что, железный? Вроде на пиратских кораблях не учат основным принципам выживания в диких джунглях и не устраивают марш‑броски с исполосованными руками‑ногами и молодым тигром в качестве дополнительного груза… Где он этому научился?..» – И так далее в подобном стиле. С гордостью замечу, к возвращению своего спутника с ворохом сучьев я так ни разу и не повторилась.

Капитан довольно быстро развел обещанный костер и сделал широкий жест:

– Теперь можешь идти купаться, а я отправляюсь за ужином.

Я не заставила себя долго упрашивать, разделась и нырнула. Вода в этом озере была еще теплее, чем в предыдущем. Минут через двадцать к стоянке вернулся Этьен, тащивший какой‑то объемистый куль, и начал колдовать над содержимым. Природное любопытство пересилило желание плескаться, тем более что мне, пожалуй, было уже достаточно, и я причалила к берегу. Лишив тигренка половины лежанки, я по традиции завернулась в куртку капитана и подошла к костру, щуря глаза от яркого пламени.

Этьен поднял голову:

– Нэтта, как ты относишься к крабам и устрицам?

– Не знаю, никогда не пробовала. Это и есть не фруктовый ужин?

– Он самый, – кивнул кулинар, зарывая в угли очередную порцию непонятно чего.