— Джозефина, — начал Риджвей Сондерс, — ты не представляешь, как я счастлив, что мы здесь. Я так долго ждал, так мечтал…

Она машинально улыбнулась, но мыслями уже была далеко, и, пока в танцевальном зале разгоралось веселье, у нее в голове вертелась все та же навязчивая идея. С самого начала вечера она была нарасхват; после чаепития круг ее кавалеров пополнился доброй дюжиной новых лиц, как уверенных, так и робких; у нее, как у всех эффектных девушек, в конце концов появилась целая свита, следовавшая за ней по пятам. Но такое случалось в ее жизни и прежде, а на этот раз чего-то не хватало. Пусть у нее будет десяток кавалеров, а у Адель только два, Джозефина теперь поняла, что успех девушки определяется статусом мужчины, с которым она пришла.

Ее возмутила такая несправедливость. Девушка добивается популярности внешностью и обаянием. Чем больше в тебе красоты и обаяния, тем меньше ты зависишь от мнения окружающих. Как нелепо: Адель, заарканившая капитана бейсбольной команды, который, похоже, мало что смыслит в девушках и даже не способен оценить интерес к своей персоне, вознеслась на трон, невзирая на толстые лодыжки и розовые щеки.

Джозефина танцевала с Эдом Биментом из Чикаго. Он был ее самым первым поклонником, еще из тех времен, когда она крохой с косичками ходила в танцевальную школу и носила белые хлопчатобумажные чулочки, кружевные панталончики с пристроченным лифом, платья с оборками и непременным длинным пояском.

— Что со мной происходит? — спросила его Джозефина, размышляя вслух. — Уже много месяцев я чувствую себя столетней старухой, а мне всего семнадцать, и тот праздник был только семь лет назад.

— Это потому, что ты все время влюбляешься, — ответил Эд.

— Неправда! — возмутилась она. — Про меня ходит множество дурацких, беспочвенных сплетен, которые обычно распускают завистливые девчонки.

— А чему завидовать?

— Не груби, — отрезала она. — Подведи-ка меня в танце поближе к Лиллиан.

Лиллиан танцевала с Дадли Ноултоном, который только что перехватил ее у партнера. Джозефина поболтала с подружкой, а затем, немного выждав, на мгновение оказалась лицом к лицу с Ноултоном и одарила его улыбкой. В этот раз она знала наверняка, что улыбка попала в цель и он поддался ее благоуханному обаянию. Если бы этому обаянию было дано имя — вроде тех, какими в последнее время называют французские духи, — его бы назвали «Пожалуйста». Он ответил поклоном и улыбкой, а буквально через минуту перехватил ее в танце.

Это произошло среди небольшого водоворота в углу зала; Джозефина чуть помедлила, чтобы дать ему приноровиться, и они плавно заскользили по кругу.

— Вы так чудесно выглядели рядом с Адель во главе процессии, — сказала она. — У вас был такой серьезный и доброжелательный вид, что все остальные казались сущими детьми. Адель тоже чудесно смотрелась. — И в порыве вдохновения добавила: — В школе она служит мне образцом для подражания.

— В самом деле? — Она заметила, что он постарался скрыть свое изумление, заявив: — Непременно ей передам.

Он был красивее, чем ей показалось на первый взгляд, а сквозь сердечность хороших манер проглядывала властность. Хотя он был к ней внимателен, от нее не укрылось, что он обвел беглым взглядом зал, проверяя, все ли идет по плану, а потом в движении перекинулся парой слов с дирижером оркестра, который почтительно склонился к нему с кромки помоста.