— А ты бы как поступил, Бэзил, интересно знать? — язвительно бросила она. — Держу пари, ты бы до сих пор бежал не останавливаясь!

Бэзил поперхнулся куском кофейного кекса, чем сильно насмешил Билла Кампфа и Рипли Бакнера. Казалось, их веселье по поводу мелких неувязок за столом только нарастало по мере того, как Хьюберт вел свой рассказ. Переулок теперь буквально кишел злодеями, и, пока Хьюберт сражался против превосходящих сил противника, Имоджен волновалась все сильнее — эта история нисколько ей не наскучила. Наоборот, когда Хьюберт припоминал новые подробности и заводил все с начала, она бросала злорадный взгляд на Бэзила, и ее неприязнь к нему росла.

Когда они перешли в библиотеку, Имоджен присела за рояль и осталась в одиночестве, а мальчики столпились вокруг дивана, где сидел Хьюберт. К ее огорчению, они, видимо, приготовились слушать до бесконечности. Время от времени у них вырывался слабый писк, но, когда повествование начинало затухать, они требовали продолжения:

— Давай дальше, Хьюберт. Который, ты сказал, мог бы резвостью тягаться с Биллом Кампфом?

Она даже обрадовалась, когда полчаса спустя все поднялись, чтобы уйти.

— Непонятная история от начала до конца, — говорил мистер Блэр. — Не нравится мне все это. Завтра попрошу, чтобы прислали следователя, пусть разберется. Чего они хотели от Хьюберта? Что собирались с ним сделать?

Никто не высказал никаких предположений. Даже Хьюберт молчал, с благоговейным ужасом представляя свою возможную судьбу. В течение вечера его рассказ прерывался общей беседой о сопутствующих материях, как то убийства и привидения; после таких разговоров мальчики были взвинчены. И в самом деле, каждый из них — правда, в разной степени — уверовал, что в окрестностях орудует банда похитителей.

— Не нравится мне все это, — повторил мистер Блэр. — Провожу-ка я вас, ребята, по домам.

Бэзил с облегчением поблагодарил. Вечер удался на славу, но джинны, выпущенные из бутылки, частенько отбиваются от рук. Ему совершенно не улыбалось пробираться темными улицами в одиночку.

В прихожей Имоджен, воспользовавшись несколько томным прощанием своей матери с мистером Блэром, поманила Хьюберта обратно в библиотеку. Готовый к новым напастям, Бэзил навострил уши. Раздались шепотки, а потом короткая возня, за которой последовал нескромный и совершенно недвусмысленный звук. С упавшим сердцем Бэзил шагнул за порог. Он ловко подтасовал колоду, но Судьба в конце концов достала из рукава свой козырь.

В следующую минуту они уже стайкой шагали по улице, с опаской озираясь на каждом углу. Ни Бэзил, ни Рипли, ни Билл не смогли бы объяснить, что ожидали увидеть, боязливо вглядываясь в зловещую темноту переулков, тени величественных темных деревьев и глухие ограды, — по всей вероятности, тех же гротескных, обросших головорезов, которые этим вечером подкарауливали Хьюберта.

VI

Через неделю Бэзил и Рипли узнали, что Хьюберт с матерью уехали на лето к морю. Бэзил даже расстроился. Он хотел перенять у Хьюберта несколько изящных трюков, которые производили неотразимое впечатление на его сверстников и могли бы оказаться весьма кстати осенью, когда начнется учеба в колледже. В память об увиденном он тренировался прислоняться к дереву, словно промахиваясь, учился скатывать по руке роликовый конек, а заодно взял привычку лихо заламывать кепи, как это делал Хьюберт.

Это продлилось недолго. Со временем он понял, что мальчики и девочки, которые слушали его рассказы буквально шевеля губами от волнения, никогда не будут смотреть на него так, как они смотрели на Хьюберта. Поэтому он отказался от шумных смешков, так раздражавших маму, и снова стал надевать кепи ровно.

Но происшедшие в нем перемены были гораздо глубже. Он уже не был уверен, что хочет войти в число благородных грабителей, хотя у него по-прежнему захватывало дух, когда он читал об их подвигах.