|
Когда несколько лет назад я писал «Сандаловую казнь», это был у меня «большой шаг назад». Но тогда «большой шаг назад» был не последним. На сей раз это тоже «большой шаг назад», и он тем более не окончательный. Чтобы он стал окончательным, нужно взять нож и резать на бамбуковом коленце. А если отступить ещё — вырезать на костях и панцирях черепах. Если отступать дальше, тогда и иероглифов не было, сиди себе в хижине, гляди на звёзды и луну и отмечай происходящее узелками на верёвке. Орудия письма наверняка связаны с простотой и сложностью языка. Говорят, что главная причина лаконичности древнего языка вэньяня не в орудиях письма. Вырезать ножом на бамбуковом коленце ох как непросто: можно иероглиф пропустить, а вот добавить нельзя. Какая-то правда в этом, видимо, есть. А приносило ли людям древности радость вырезание на бамбуке, не знаю.
В наши дни воспоминания о былом, так называемое возвращение, очень трудно довести до конца. Тоскуя о простой жизни, вернёшься в деревню, построишь дом с крышей, покрытой соломой, глинобитными стенами, а в доме-то телевизор, холодильник, телефон, компьютер и прочие атрибуты современной жизни. Пишешь кистью, а светит тебе электрическая лампочка, а летом работает кондиционер, а зимой паровое отопление. Кроме того, когда закончишь, приходится просить, чтобы всё это сохранили в памяти компьютера. Этот роман я правил тоже на компьютере и рукопись в издательство отправлял тоже по электронной почте. Всё это быстро и удобно, и помешать этому уже нельзя. По мне, так компьютер всё же хорошая вещь. То, что я так поступил, — не более чем моя маленькая странность. Я считаю, что, если пишешь кистью на бумаге, качество написанного повышается. Другие могут считать, что это чушь. Хороший писатель даже в хороших условиях, диктуя перед компьютером, может выдавать перлы, а плохой писатель в неважных условиях, пусть хоть алмазным резцом на металлической доске вырезает, ничего доброго не создаст. Пишет, старается, а читатель лишь усмехнётся. |
