Как только Ангелина Петровна открыла дверь своего кабинета и впустила туда подругу, Ирина разрыдалась. Она сидела на кресле, плечи ее вздрагивали, козырек кепки дрожал, как парус под переменным ветром.

Деревянный бар, коньяк на самом дне круглого стеклянного бокала. Ирина выпила его одним глотком.

– Ну, теперь рассказывай, – Ангелина Петровна обняла Ирину, освободила ее волосы от кепки.

– Спаси меня, Ангел, – прошептала Ирина.

– Спасу. Говори, что случилось.

– Да ты все знаешь. Мой муж… я имею в виду Петю… Это все произошло так внезапно. Так страшно и так быстро… Как будто кто-то нажал на выключатель. – Ирина ткнула пальцем в невидимый выключатель. – И все сразу: и болезнь Пети, и… ни одного предложения по работе… Я не снималась долго, помнишь? Нужны были деньги, Ангел, я вся была в долгах! Потом Пете стало совсем плохо… У меня на руках маленькая Людочка… Я узнала об этой клинике… Это было спасение! И за это спасение я, конечно, исправно платила. Но ты никогда не знала, чего мне это стоило! Я соглашалась на все! Я скакала под Новый год в платье Снегурочки, как студентка ГИТИСа! Но денег не хватало. Ни на что не хватало!..

Ангелина Петровна взяла бокал из рук Ирины, подошла к тумбочке, внутри которой был оборудован бар, и налила еще коньяка.

Вернула бокал подруге. Та выпила его машинально.

– Потом появился Афанасий. Он очень хороший, очень. Я ничего не сказала ему о Пете. И Людочка его полюбила. Дети так быстро все забывают… Он ухаживал за мной.

Потом сделал предложение. Что мне оставалось? Только согласиться. – Ирина снова всхлипнула. Поставила бокал на стол. – Меня сразу начали снимать… И деньги… Хотя деньги мне были уже не нужны, он ни в чем меня не ограничивает. – Она улыбнулась. – Я балую Петю. Я покупаю ему все, что он хочет…

– Я знаю, – Ангелина Петровна тоже улыбнулась. Подошла к подруге и обняла ее за плечи.

– Иногда по ночам я страшно мучаюсь: а вдруг что-нибудь случилось с Петей, а я не узнаю об этом до утра…

– Ну что ты, не волнуйся…

– И еще я думаю: как я могла? Ведь это ужасно, я лишила ребенка отца. Когда она вырастит, она не простит мне.

– Она все поймет.

– В последнее время журналисты… я тебе, помнишь, говорила? Очень активизировались по поводу Пети. И им, и Афанасию я говорю, что он уехал режиссером за границу. Но они все копают. Если Афанасий узнает, что я его обманывала… что будет с нашим браком? И с моей жизнью? И с Петиной тоже… А если журналисты… прощай моя карьера! Я уже вижу заголовки: «Известная актриса свела с ума своего мужа!»

Она замолчала.

– Я живу в аду, Ангелина.

– Почему ты не говорила ничего раньше? Я мало что могу изменить, но помочь… Я же врач, и ты моя подруга, все будет хорошо.

– Я никому не говорила. Понимаешь? Совсем-совсем никому, чтобы наверняка. Я бы и сегодня не рассказала, если бы…

– Что?

– Ангелина, у Афанасия есть дочь. Вернее, у него пятеро детей, от разных женщин. Он всех их содержит, они иногда бывают в нашем доме. Не часто.

Ангелина Петровна вопросительно подняла брови.

– И его дочь лежит здесь, у тебя.

– Что? – Ангелина Петровна взяла мундштук, прикурила сигарету.

– Я ее видела. Помнишь, я у тебя спрашивала. А ты… ты сказала мне какую-то неправду. И я все никак не могла решить, что мне с этим делать? Я думала, а вдруг она тоже видела меня? И расскажет папе? И еще я думала: почему ты меня обманываешь? А сегодня все разъяснилось.