— Значит, у вас нет семьи? — спросила Натали.

— Только племянник — в Штатах. — Сол кивнул официанту, убиравшему тарелки с их стола. — В Израиле у меня кузина и множество более дальних родственников.

Сол узнал, что мать Натали умерла несколько лет назад и что сама девушка сейчас учится в аспирантуре.

— Так вы учитесь в университете на севере? — спросил он.

— Ну, не совсем на севере. В Сент-Луисе. Вашингтонский университет.

— А почему так далеко от дома? В Чарлстоне ведь есть колледж. Один мой приятель некоторое время преподавал в университете Южной Каролины в... кажется, в Колумбии?

— Да.

— Потом есть еще Уоффордский колледж. Это в Южной Каролине, так?

— Правильно, — кивнула Натали. — Есть еще и Университет Боба Джонса в Гринвилле; но отец хотел, чтобы я уехала подальше от Зоны Бедных Белых Хулиганов, как он ее называл. В Вашингтонском университете в Сент-Луисе прекрасная аспирантура по педагогике. Пожалуй, это одно из лучших заведений для человека с дипломом по искусству. Во всяком случае, там мне даже удалось стать стипендиатом.

— Вы — художница?

— Фотограф. Немного занималась кино. Немного рисовала и писала маслом. Вторая специальность у меня — английский. Я училась в Оберлине, Огайо. Приходилось слышать?

— Да.

— В общем, одна моя подруга — она пишет акварелью, и очень хорошо, кстати, зовут ее Диана Гольд, — в прошлом году убедила меня, что мне понравится преподавать. А почему я вам все это рассказываю?

Сол улыбнулся. Официант принес счет; Сол настоял на том, что оплатит его сам, и щедро дал на чай.

— Вы мне так ничего и не скажете? — спросила Натали. В голосе ее прозвучала боль.

— Напротив, — заверил Сол. — Возможно, расскажу вам больше, чем когда-либо кому-то рассказывал. Вопрос только — почему?

— Что почему?

— Почему мы доверяем друг другу? Вы видите, как незнакомый человек вламывается в чужой дом, а два часа спустя мы вот так мило болтаем, славно поужинав. Я встречаюсь с молодой женщиной, которая первым делом наставляет на меня пистолет, а через пару часов я готов поделиться с ней чем-то таким, что оставалось невысказанным много лет. Почему так, мисс Престон?

— Зовите меня Натали. И я могу объяснить только то, что сама чувствую.

— Объясните, пожалуйста.

— У вас честное лицо, доктор Ласки. Возможно, «честное» — это не то слово. Неравнодушное лицо. В вашей жизни было много печали... — Натали остановилась.

— У всех в жизни много печали, — тихо сказал Сол.

Темнокожая девушка кивнула.

— Но некоторых людей это ничему не учит. Вас, мне кажется, жизнь многому научила. Это... Это видно по вашим глазам. Я не знаю, как яснее выразиться.

— Значит, на этом мы основываем свои суждения и само наше будущее? — спросил Сол. — Судим по глазам человека?

Натали взглянула на него.

— А почему нет? У вас есть лучший способ? — Это не был вызов, просто серьезный вопрос. Ласки медленно покачал головой.

— Нет, Пожалуй, лучшего способа нет. По крайней мере, для начала.