Геннадий и Светка с минуту помолчали, переваривая сказанное. Подруга не выдержала первой. – Сим, а почему именно этого трибунала? А остальные два?

– Это намек. Именно Апостольская Пенитенциария ведает вопросами отлучений, индульгенций и отпущением самых тяжких грехов. У тебя ведь именно с этим ведомством проблемы?

– Да, но…. Ты что? Собираешься просто перебросить всю эту компанию в некое малоприятное местечко и предъявить им ультиматум?

– Вроде того, только никакого ультиматума я им предъявлять не собираюсь. И беседовать с ними не буду. Народ там тертый, должны и сами догадаться. Сделаю пару намеков для облегчения мыслительного процесса…. Думаю, что достаточно.

Светка некоторое время серьезно смотрела на Симу, но потом не выдержала и расхохоталась. – Это будет еще то заседание! Представляю себе их рожи! Не забудь организовать трансляцию лично для меня!

И еще… – Светка на время прекратила смех, – исключи из списка приглашенных кардинал-префекта конгрегации по канонизации святых. Будем считать, что это тоже намек. Нимб на парадных портретах мне пока не нужен. – Дальше смеялись уже все трое.

Глава Апостольской Пенитенциарии кардинал Бернард Баум в узком кругу осведомленных лиц имел хорошую репутацию. В том смысле, что только полный идиот мог желать себе повстречаться с ним на узкой дорожке. Тем более в нынешние, мягко говоря, не слишком либеральные времена. Вегетарианские методы внутренней политики, прижившиеся было в католической церкви за последнюю пару веков, оказались явно неадекватными после Изгнания. До костров дело, разумеется, не дошло, но в аппарате курии давно шушукались, мол, не слишком ли много в последнее время епископов и кардиналов перешло в мир иной при странных обстоятельствах. И при этом украдкой кивали в сторону кардинала Баума. А тот эти слухи не опровергал, да и их распространению не препятствовал.

Кардинал привычно проснулся в три часа утра. Жаркий климат диктовал соответствующий распорядок дня. Ближе к полудню всякая трудовая деятельность становилась слишком утомительной. Все разумные люди предпочитали начинать рабочий день затемно, чтобы в разгар жары спокойно предаться сиесте. По сигналу звонка дежурная монахиня подала ему кофе в постель. Полчаса ушло на утренний туалет, а потом он спустился к выходу из своего особняка, чтобы сесть в машину и отправиться в курию. Дверь услужливо распахнулась, кардинал с достоинством сделал пару шагов вперед и в недоумении остановился. Вместо привычной лестницы в колониальном стиле под ногами была каменистая почва, в ноздри ударил характерный запах горящей серы, а в уши странный гул. Кардинал резко повернулся. Особняка за спиной не было. Зато имел место быть довольно мрачный пейзаж, включающий в себя действующий вулкан в нескольких километрах поодаль. Он то и давал единственное, пусть и неверное освещение. Сердце встрепенулось и дало сбой, кардинал невольно охнул.

– Ваше высокопреосвященство, это вы? – послышался за спиной знакомый голос.

Кардинал еще раз повернулся. – Марио? – За спиной своего личного секретаря он разглядел в отсветах пламени еще несколько знакомых лиц. – Где я? Что происходит?

– Неужели так уж трудно догадаться? – Данный вопрос, сопровожденный ехидным смешком, явно был задан кардинал-префектом Вальтером Стаффордом, возглавляющим конгрегацию вероучения, известным циником.

– На что это вы намекаете? – осторожно поинтересовался Баум, пытаясь разглядеть в полутьме лица прочих присутствующих.

– Вовсе не на то, что вы подумали, – снова хихикнул Стаффорд. – Если ваше высокопреосвященство соизволит поднять свой взор к небесам, то все поймет.

Кардинал послушно поднял глаза и посмотрел вверх.