|
— Сто пятьдесят комплектов нового полушерстяного обмундирования в каптерке остались! И куртка кожаная командирская! Три. Или пять курток? Нет, пять — это будет слишком много… пусть уж лучше будет всего три. Где, кстати, у меня бланки актов на списание пришедшего в негодность вещевого имущества? Неужели тоже в каптерке остались?! Вот же гады-немцы!! Поубывав бы! Усих!
22 июня 1941 года. 04 часа 25 минут. Левый берег Буга. Напротив острова Пограничный Выскакивая из противоосколочных окопов, 10-я рота 133-го пехотного полка вермахта бежит к невысокому обрыву, где саперы уже спускают на воду штурмовые лодки. К ним у воды присоединяются офицеры с КП 3-го батальона. Впереди всех бежит отважный военный корреспондент «Ди вермахт» Курт Хабеданк. Первые группы штурмовых отрядов усаживаются в лодки… Взвыли, как волки в мороз, заведенные подвесные моторы. Грохочут дробно противотанковые и пехотные пушки, прикрывающие переправу. На противоположном, бывшем русском берегу продолжают взметывать какие-то обломки снаряды 21-см мортир. Буг отражает кроваво-красные пожары… река будто течет алой артериальной кровью. Первая волна десанта пошла. С русского берега не раздается ни единого выстрела…
22 июня 1941 года. 04 часа 27 минут. Восточный берег Буга Свершилось! Первый солдат вермахта вступил на землю Крепости! Приветствуя освободителей Восточной Европы, гремит транслируемый из смонтированной на грузовом «Опеле-Блитц» громкоговорящей установки бравурный марш… Немцы, они такие… обожают бравурные марши… Первый немецкий солдат, а это оказывается отважный военный корреспондент, спрыгивает со штурмовой лодки… И тут же, поскользнувшись на мокрой траве, падает лицом в прибрежную тину… Это очень хорошо видно в свете запущенной с лодок серии ракет, по которой немецкая артиллерийская подготовка мгновенно прекращается. Немецкий Орднунг! Наступает зловещая тишина, которая только подчеркивается треском разгорающихся пожаров… Хабеданк, с испачканным тиной молодым, совсем мальчишечьим лицом, сплошь покрытым побледневшими от волнения веснушками, не растерявшись, произносит фразу, которая, вероятно, войдет в анналы истории: — Россия-Matushka сама упала в мои объятия! Хабеданк хочет встать, скользит и снова падает… Как раз вовремя! Потому что в этот самый момент…. Три станковых и шесть ручных… косоприцельным, убийственно-точным огнем! Лязг «Дегтяревых», солидное рокотание «максимов»… Особенно зверствует старший сержант Минин — чемпион округа по ручному пулемету… Автоматические винтовки Симонова — короткими очередями — так-так-так… так-так-так… Туддух! Туддух! Это солидно бьют токаревские самозарядки… Бах! Бах! Бах! Это не торопясь, на выбор, как на стадионе, работают лучшие стрелки пограничного округа из своих любовно пристрелянных, призовых винтовок… Хабеданк, над головой которого проносится смертельный свинцовый град, шепчет в отчаянии: — Этого не может быть! Этого просто не может быть! У КАЖДОГО РУССКОГО В РУКАХ ПО РУЧНОМУ ПУЛЕМЕТУ![31] Рота фашистов буквально сметена с советского берега… Отважный Хабеданк, ужом, прикрываясь дырявыми бортами штурмовых лодок, над которыми мертво торчат руки и ноги в форме мышиного цвета, пытается уползти в прибрежные кусты… Где его нежно берет за глотку русская пограничная служебная собака Рада… между прочим, породы немецкая овчарка. Жуткий, задавленный хрип… ветки кустов покачались и снова затихли… «Как львы, дрались советские пограничники!» Л. |
