Он снова метнулся к окну, открыл его, стараясь не шуметь, и стал на подоконник. Третий этаж – пустяк для десантника, хоть и бывшего. Бондарев присел, поглубже вдохнул пахнущий морозцем ночной воздух и оттолкнулся от подоконника. Уже в воздухе он вспомнил, что не взял с собой даже ножа, и мысленно махнул рукой: толку от кухонного тесака все равно было бы мало.

Он приземлился сравнительно мягко и услышал у себя за спиной лай Шайтана – приглушенный, обращенный в сторону входной двери. Валерий выпрямился, с неуместной при сложившихся обстоятельствах гордостью отметив, что даже не ушибся, сделал шаг, и тут от темной массы разросшихся кустов навстречу ему шагнула какая-то фигура, а из-за угла дома, будто по волшебству, вынырнула еще одна.

– Не дури, – сказала первая фигура голосом Тимохи. – Игра сделана, ставок больше нет. Садись в машину, Бондарь.

– Суки вы, ребята, – сказал ему Валерий и бросился вперед.

Тимоха вскинул ему навстречу вытянутую руку, раздался негромкий звук, вроде хлопка в ладоши, и что-то неимоверно тяжелое, горячее и твердое безболезненно толкнуло Валерия в середину лба.

Вторая фигура торопливо приблизилась и склонилась над убитым.

– Готов, – сказал этот человек. – Блин… Интересно, за что его так?

– Было, наверное, за что, – равнодушно сказал Тимоха, свинчивая с пистолета глушитель и кладя его в карман. Пистолет он с сожалением бросил в кусты. – Ну что, берем?

В отдалении послышался прерывистый шум автомобильного двигателя, сверкнули фары.

– Сюда, что ли? – насторожился напарник Тимохи. – Точно, сюда! Линяем, браток!

Тимоха сделал неуверенное движение в сторону трупа, но его приятель был прав: лучше было оставить мертвеца здесь, чем попасться на глаза случайному свидетелю. Они бросились бежать к своей машине, где их уже поджидали остальные, и через минуту возле дома было тихо и пусто.

Выходной костюм он подготовил с вечера, и вечером же, изрядно помучившись и произнеся немало слов, не занесенных ни в один словарь по причине своей непечатности, завязал перед зеркалом галстук. Снял он его не развязывая, и теперь тот лежал поверх белоснежной рубашки, здорово напоминая готовую к применению классическую петлю-удавку. На свежую голову критически осмотрев узел, Юрий пришел к выводу, что довольно далеко продвинулся по пути эволюции: вот уже и приличным костюмчиком обзавелся, и даже галстук научился завязывать – сам, без посторонней помощи, по инструкции, с мясом выдранной из какого-то старого, найденного на антресолях журнала – «Работница и крестьянка», что ли…

«Фраер, – подумал он, осторожно натягивая на широкие плечи жесткую от крахмала рубашку. – Ну и порядочки у них в „Кирасе“! Можно подумать, что я иду устраиваться не ночным сторожем, а пресс-секретарем президента. Нет, правда, это же просто смешно. Сколько можно обезьянничать с американцев? Это только герои голливудских фильмов ухитряются в одиночку перебить целую толпу террористов, не запачкав при этом белый воротничок и не помяв стрелки на брюках».

Откинув голову, он затянул узел галстука, продел руки в рукава пиджака, одернул полы и осторожно подвигал плечами: не жмет? Пиджак не жал, и рукава были в самый раз – не короткие и не длинные, а именно такие, какие требовались. «Научился, – подумал Юрий. – Даже костюмы покупать научился… Тьфу!»

Застегивая пиджак, он заметил, что под рубашкой в районе живота у него образовалась некая округлая, гладкая выпуклость – пока небольшая, но явно имеющая неплохие перспективы роста.

– Эге! – озадаченно произнес Юрий и похлопал по выпуклости ладонью.