— Нужно хоть посмотреть, — настаивала она. — Где это?

— У забытого много значений, Шинс?

— Ты потерял дверь?!

— Не я за это в ответе!

Шинс вздохнула и застонала одновременно и встала.

— И мы все еще не знаем, как выбраться, и что делать дальше! Толку от тебя, знаток замка!

— Без меня ты бы так далеко не прошла! — Сирилл вскочил на ноги. — Ты все еще бродила бы по второму этажу!

— Или уже все решила бы! И я скажу тебе кое-что еще!

— Да? Что же?

— Не надо кричать, а то вороны нас услышат!

Тишина. Они смотрели, раскрасневшись. А потом вздрогнули от топота сапог на лестнице неподалеку.

— Нужно убираться отсюда. Живо!

Сирилл кивнул, хоть задал очевидный вопрос, который никто их них не хотел слышать:

— Как?

Действительно. Как? Есть только лестница, а там полно…

Но это не единственный путь вниз, да?

— Ольгун? До этого… Ты уверен?

Эмоции в ней были уверенными, но ощущалась доля сомнений.

«Должно сработать».

Виддершинс подбежала к окну и распахнула ставни. Петли заскрипели, гнилое дерево ломалось. Шинс увидела поля и леса за Обером.

И пугающий спуск к очень твердой поверхности.

«О, это так же весело, как ночной горшок, полный муравьев».

— Нужно выбраться, — сказала она ему.

— Думаешь, у нас есть время на шутки?

— Нет, не думаю.

Сирилл понял, что она серьезна, судя по бульканью в его горле.

— Что… А как же «рискованно»?!

— Но вариантов мало, так ведь?

— А часовые на стенах?

— Мы полезем не по крайней стене. Нас скроют из виду другие башни, а если кто и будет близко, они будут смотреть наружу, а не на замок.

«Наверное».

— Идем уже! — сказала она, протягивая руку.

Он сжал рукоять одолженной рапиры.

— Я сражусь с воронами.

— Не глупи! Ох.

— Дверь узкая. Я продержусь немного.

— Сирилл…

— Нет!

Шинс улыбнулась, подошла и коснулась ладонью его плеча.

— Хорошо.

Он тоже начал улыбаться, и Шинс развернула его, встала на носочки и обвила рукой его шею.

— Ольгун, пожалуйста, не дай навредить ему.

Он отключился раньше, чем его пальцы дотянулись до ее руки.

— Это ужасно, — спросила она у божества, снимая с Сирилла пояс для оружия и обвивая им его грудь, как упряжью, — что части меня это понравилось?

От его ответа Виддершинс сказала:

— Ладно, буду жить ужасной, — она показала язык пустой комнате.

Когда она прошла, шатаясь, к окну с товарищем, пристегнутым к спине, Ольгун, несмотря на раннюю уверенность, сделал очевидное предложение.

— Нет, — она и мига не думала. — Я больше никого не брошу.

Выбраться оказалось непросто. Шинс несколько жутких мгновений пыталась протиснуться в окно. Каждый раз та или иная часть ее пассажира цеплялась за раму, и это останавливало ее или грозило выбросить обоих из самодельной упряжи. Его костяшки были ободраны и ушиблены от множества провальных попыток, и она случайно пару раз стукнула его головой.