– Сочувствую, Уэйн, – сказала Мараси, убрав карту под мышку и положив руку ему на плечо.

– Я понимал, что это ненадолго. Знал это, ржавь разбери! Ей ведь, сколько там, тысяча лет?

– Примерно на триста меньше, – поправила Мараси.

– А мне еще сорок не стукнуло, – сказал Уэйн. – А если принять во внимание мою моложавую внешность, то больше шестнадцати не дашь.

– Еще про чувство юмора забыл.

– Блин, точно, – согласился он и вздохнул. – В последнее время мне… тяжеловато приходится. Вакс нос задирает, Ме-Лаан месяцами где-то болтается. Такое чувство, что никому я не нужен. Хоть здесь, в канализации, жить оставайся.

– Не надо, – ответила Мараси. – Ты мой лучший напарник.

– Единственный.

– Единственный? А как же Горглен?

– Ну нет. Он же не человек. У меня есть документ, подтверждающий, что он замаскированный жираф. – Уэйн улыбнулся. – Но… спасибо, что интересуешься. Спасибо, что переживаешь.

Мараси кивнула и двинулась дальше. Когда она воображала себя великой сыщицей и законницей, такого и представить не могла. По крайней мере, пахнуть стало чуть лучше – а может, она просто привыкла.

Она крайне обрадовалась, когда точно в отмеченном на карте месте обнаружила в стене старую металлическую дверь. Уэйн поднес фонарь, и не нужно быть сыщиком, чтобы понять: ею совсем недавно пользовались. Сбоку виднелись серебристые царапины, а ручку очистили от вездесущей слизи и паутины.

Те, кто прокладывал канализацию, обнаружили эту дверь и отметили ее как потенциально исторически ценный объект. Но их заметки затерялись в бюрократической волоките.

– Ничего себе, – произнес Уэйн, наклоняясь к двери рядом с ней. – Первоклассное чутье, Мараси. Сколько старых отчетов пришлось перерыть, чтобы обнаружить это место?

– И не сосчитать, – ответила она. – Кому скажи, сколько времени я провожу в архивах, не поверят.

– Про такого рода изыскания в сказках и легендах стараются не упоминать.

– А в Дикоземье вы этим занимались?

– Ну, в некотором роде, – ответил Уэйн. – В Дикоземье под этим обычно подразумевается, что ты опускаешь какого-нибудь проходимца мордой в канаву и держишь, пока не сознается, что присвоил чье-то старое разрешение на добычу руды и все в таком духе. Плюс ругательства.

Мараси передала Уэйну винтовку, а сама осмотрела дверь. Уэйн был от этого не в восторге, но, по крайней мере, теперь его руки не дрожали, когда держали огнестрельное оружие. Мараси так ни разу и не видела его стреляющим, но он утверждал, что сможет, если понадобится.

Дверь оказалась закрытой наглухо. Замка не наблюдалось. Очевидно, люди, которых Мараси разыскивала, тоже нашли ее запертой – с краю было множество царапин. В зазор между дверью и рамой можно было что-нибудь просунуть.

– Понадобится нож, – заметила она.

– А мой ум недостаточно остер?

– Увы, Уэйн, тут нужен другой инструмент.

– Ха! – воскликнул он. – Хорошо подколола.

Он достал нож из заплечного мешка, где также хранились веревки и запас металлов на случай встречи с металлорожденным. Бандиты были типичными рэкетирами, взимающими с торговцев плату за «защиту»; алломантам в такой компании делать было нечего. Однако Мараси получила настораживающие свидетельства того, что эту банду финансирует Круг.

Годы спустя она все еще искала ответы на вопросы, мучившие ее с самого начала карьеры законницы. Организацией, известной как Круг, управлял одно время дядя Вакса Эдварн, а впоследствии выяснилось, что в нее входила также его сестра Тельсин.