|
– Да уж этому не хлыщу не похамишь при всем желании, – ответил Дик и подмигнул, ободряя. Я ответила улыбкой. Через пару минут в двери появился Шон; зайдя, он склонил голову и опустился на одно колено. – Не надо условностей, – устало произнесла я. – Ни сейчас, ни потом. – Слушаюсь, леди. Он приблизился, принюхиваясь так, чтобы это не было заметно. – Вы устали, леди… – осторожно заметил он. – Устала, – согласилась я, но так, чтобы пресечь возможные предложения. – И я ведь просила наедине назвать меня Пати. – Простите, но мне тяжело так… фамильярничать. – Ладно, – махнула я рукой. – Леди так леди. Мы повторим то, что делали утром, но только останови меня чуть раньше. Сможешь? – Леди… Послушайте меня… Вы устали. Не стоит. Я с сомнением посмотрела на него. Мне было так плохо, что пряный, чуть мускусный запах, источаемый Шоном, вызывал легкую тошноту. – Не стоит, – ответил он на мои сомнения. – У меня есть человек на эту ночь, и я могу привести ее вам. – Нет, не надо. А почему ты так пахнешь? Вчера ты пах вкусно – ванилью и корицей, утром какими-то пряностями, а сейчас еще и мускус примешивается. – Это от голода или сытости. Чем я голоднее, тем более резкий и мускусный запах – он заводит людей, а ваниль и корица сменяют страсть на нежность и расслабленность. Да уж… Кто-то все очень хорошо продумал, когда создавал инкубов и суккубов, вернее создавал проклятие для них. Я наморщила лоб, пытаясь вспомнить, что именно сказала Шону утром… – Я обещала тебя покормить? – сдавшись, спросила я. – Нет, вы сказали просто прийти в ресторан. Какая я умница. – Ну, раз так, то приходи завтра, надеюсь, я буду в лучшей форме. Или же я свяжусь с тобой днем, если понадобишься. Увидев странную смесь чувств на лице Шона, я мысленно взвыла. Привыкай, госпожа: приказы рабам должны быть конкретными и однозначными. – Занимайся своими делами, но так, чтобы за час ты мог добраться до меня. – Спасибо, леди, – с облегчением произнес он. – Переспрашивай сам… в подобных случаях, – попросила я. – Хорошо, леди, – с сомнением ответил он. И я поняла, что рассчитывать на свободное общение не приходится. – Тогда до завтра. Шон молча поклонился и вышел. Посидев с закрытыми глазами, я набрала Дика. – Мистер Седрик не ушел, – полуутвердила я. – Угу. Сидят, уминают полусырые куски мяса. Довели Поля до истерики своим заказом. Хорошо хоть сели в углу и мало кому видны… хищники, – пренебрежительно закончил он. – А кто второй? Брутальный брюнет или вменяемый шатен? Дик, хохотнув над характеристикой, ответил: – Шатен. Все ясно. Тони Грея приволок. Не отвертеться. – Ладно, я пойду пока успокою или окончательно доведу Поля, как уж получится. А когда эти двое закончат есть, предупредишь меня, а после проведешь их. Только мистера Седрика, – подумав, добавила я. Решив, что оставаться наедине с двумя волками, да еще в моем состоянии – крайне неразумно. – Сделаем, Пати. Я спустилась в кухню, Поль, наш шеф-повар, напоминал кипящую кастрюльку, только вместо булькания доносилось: «Пусть идут в зоопарк и объедают там львов! Откуда они вылезли? Из Кентукки? Или Арканзаса? Ехали б туда и там жрали свои стейки с кровью» – Пати! – гений кулинарии увидел меня и понял, на кого можно обрушить гнев. |
