|
– Так что же случилось? Неужели их выкосили вампы? – Нет, – гордо ответил он. – Многие ушли, бросили нас, перешли в другой монастырь, наверное. А оставшиеся… Мы дали бой и победили. Нас было десятеро, пять щитов и пять клинков, вампов было тридцать или более. Обезумевший мастер понаделал звероподобных детей, и пока мы, три двойки, бились с этими зверьми, четверо билось с мастером. Он убил их всех… но настоятель Лука, умирая, убил его, испепелил лишь силой. Я всегда боялся настоятеля, ему даже не надо было ничего произносить вслух. Вот уж кто был любимым слугой Единого – его Господин никогда не жалел для него силы, – говоря это, Шон транслировал страх и уважение, было ясно, что он старался вообще не попадаться на глаза настоятелю. – А кто-то выжил? – Да, те две женщины, еще одного ранили-погрызли, но он попросил отрубить ему голову, боялся стать вампом. Мы похоронили всех как положено, и женщины ушли в монастырь отшельниц, сказав, что сделали всё, что должно. А я остался один… Ушел в город и стал жить сам, прячась на ночь ото всех в доме Единого. Я долго так жил… 3 «Какая странная история», – подумала я. Хотя те же волки становились на службу к Единому, вернее, его слугам… Но волки почти люди, а инкубы – vis-существа и не зовутся divinitas лишь в силу, скажем так, политических причин. – Шон, а ведь говорят, что инкубы не могут себя сдерживать, что вы не можете противостоять своему голоду, насыщаетесь, даже если понимаете, что всё кончится очень плохо, причем для всех. А ты годами сдерживался в монастыре… – Правильно говорят. Мы потому и вымерли почти, а новых, хвала Всему Сущему, давно не появлялось. – А как вы появляетесь? – перебила я его, не сдержав любопытства. – Проклятие, – удивленно отозвался он. – Мы когда-то были людьми, суккубы и инкубы, и каждого из нас кто-то проклял. – За что? Он пожал плечами – Отвергли, растоптали любовь, убили тех, кто нас любил, или сотворили страшное зло из-за похоти, желая кого-то. Да мало ли за что. – Ну как же? – удивилась я. – Такое страшное проклятие… Я не знаю ничего страшнее, – подумав, сказала я. Шон опять пожал плечами. – Каждый из нас это заслужил. Хорошо хоть никто не помнит своей человеческой жизни. – А вы что, мертвые? – спросила я, ощущая себя глупой девочкой. – Ну да, инкубами и суккубами становятся после смерти, мы духи, обретшие плоть. Мы истаиваем, а не обращаемся в землю. Так вот, про дом Единого: я мог там сдерживаться, потому что Его сила здорово прочищала мозги, боли не снимала, но соображать я мог и глупостей не делал. А до этого и после… я делал глупости от голода. Глупости и подлости, – со вздохом добавил он. – Все их делали, – тихо отозвалась я, вспомнив о цене моего прибытия в Новый Свет. – Ну и подарок Уту, – вдруг закончил какую-то мысль Шон. – Что? – Подарок Уту всегда помогал мне сдерживаться, вот как сегодня, – объяснил он. – Подарок Уту – это белая сила, запертая в тебе, благодаря которой ты похож на divinitas? – поняла я Шон кивнул. – Да, это было так давно, что я почти ничего не помню, я был молод… Уту обладал ужасной мощью и мудростью, – я поверила его словам безоговорочно. – И он был также богом справедливости… Он не развеял меня, а сделал мне подарок… Повисло задумчивое молчание. – Может, меня несправедливо прокляли? – тихо сам себя спросил Шон. |
