|
Тот осознал, что является всего лишь живой игрушкой. ПОКА еще живой. Игрушка может быть сломана в любой момент – и о ней вряд ли стоит сожалеть… Если ему суждено умереть здесь, то лишь потому, что Малыш не придает никакого значения факту его существования. У клона свой сценарий. О да, эти святоши из «Револьвера и Розы» вырастили настоящее чудовище. С благими намерениями – чтобы продлить жизнь, осчастливить человечество. В который уже раз со времен гениального студента Франкенштейна совершается подобная ошибка? Но теперь она станет фатальной…
Старик медленно высвобождался из тисков ужаса. В паху было мокро. Зато попутно выяснилось самое главное: мотель – ловушка. И Малыш в курсе дела. Для кого-то из его спутников это означало смертный приговор. А заодно пропуск в рай. Старик с тоской подумал о том, насколько легче ему было раньше, когда он принадлежал клону целиком – душой и телом.
* * *Они подошли к коттеджу под номером три, выведенным краской на стене. Домик оказался деревянным павильоном с двускатной крышей и двумя пристроенными верандами. Хозяйка была права: готовый костер; осталось только поднести спичку. Одна дверь обращена к дороге; другая, тыловая, пока не видна. Судя по толстому слою грязи и пепла на полу веранды, никто не селился тут как минимум пару месяцев. Малыш приказал старику взять Терминал, вручил ему ключ и велел запереться в дальней комнате. – Я один? – тупо переспросил старик, не веря в то, что его, безоружного, оставляют без охраны. – Боишься темноты, папаша? – ядовито поддел Хоши тонким голоском гейши. – Мы будем рядом, – уточнил Малыш. – Если что – постучишь в стеночку. Ступай! Чувствуя себя червем, уже насаженным на крючок и заброшенным в реку, которая кишит голодной рыбой, старик обошел вокруг коттеджа. Сзади кто-то щелкнул зажигалкой. Потянуло запахом травки… Удивительно тихая ночь. Чуть ли не пикник времен его беззаботного детства. Он находился в очень похожем состоянии бессильного инфантилизма. Он ждал, что вот-вот из темноты появится его отец, пропахший дымом костра и запахом жареного мяса, погладит по головке, уложит спать – и можно будет ни о чем не беспокоиться до самого утра. А утром они вместе вернутся в безопасное и спокойное место… Но как он ни пытался вызвать в памяти образ отца, в сознании возникало нечто другое – маленькая скрюченная тень, силуэт с непропорционально большой головой без ушей. Двуликий монстр в детской куртке с капюшоном…
* * *Он ожидал, что придется сражаться с проржавевшим замком, однако этот можно было открыть и гвоздем. В дальнем углу веранды, за дачным столиком лежало что-то темное, пятнистое, лохматое. Стена отбрасывала глубокую тень, поэтому Адам Тодт не сразу разглядел, что это. А когда разглядел, то почувствовал слабость в ногах. Он долго колебался. Такое соседство ему, мягко говоря, не нравилось. Да и кому понравилось бы? Предметы, лежавшие в углу веранды, не были снятыми шкурами или дохлыми собаками. Это были матрицы. Незадействованные – пока. Старик боялся неопределенности. Однако он сомневался в том, что Малыш захочет сменить коттедж или комнату. Адам и так испытывал сегодня терпение клона, переступив границу дозволенного… Поэтому Тодт юркнул за дверь и заперся изнутри. Затем перевел дух и осмотрелся. Главным образом, он искал то, чем можно забаррикадировать дверь, как будто всерьез надеялся отсидеться. Напрасное занятие – сквозь щели жалюзи единственного окна проникало слишком мало света. Все же он нащупал на стене клавишу выключателя. Удивительно, но в этом заброшенном ветхом домишке, из всех щелей которого сквозило, был свет! Голая лампочка под потолком тихо затрещала, будто сверчок-зомби. |
