Аркадий садится на койку. Нет. Надо лечь. Так легче. Так меньше донимает тошнота. И как всегда бывало вспомнил стихи Григора Нарекаци. Почему так происходило, ответить было сложнее, чем расследовать самое запутанное преступление. Он уверен, что совершено убийство. И если даже не удастся вырваться из шторма, он умрет с этой уверенностью.

Что-то необъяснимое заставляет выйти Ярового в кают-кампанию. Потом в рубку радиста, где узнает, что их услышали! К ним пришли. И не какое-нибудь жалкое суденышко, а плавбаза!

Радист на стуле чуть не подпрыгивает от радости. Улыбается. Слушает голос:

— Я — «Алмаз»! Я — «Алмаз»! Захожу с правого борта! Сможете ли принять аварийные концы? Прием.

— Слышу! Отлично слышу! — срывается голос капитана. Он откашливается. — Примем концы! Давай, дружище! Прием!

— Держись, кэп! Выходи! Я у борта. — Капитан из рубки выскочил в орущую темноту. И не успела дверь закрыться за ним, как на судне стало светло. Это плавбаза зажгла все прожекторы. Направила их на «рээску». В рубке отсвета прожекторов, как днем, светло. Аркадий прилип к стеклу. Внимательно смотрит. Вот плавбаза подошла ближе. Но «рээс» в это время волной откинуло. Плавбаза еще приблизилась. Но «рээс» взмыл на волне высоко и подскочив, резко ныряет вниз. Как в пропасть. С палубы плавбазы кинули конец троса. Но промахнулись, волна снова откинула «рээс» и трос окунулся в море ослабшей рукой. Вот его подобрали. Но «рээс» опять внизу. Только кинули — «рээс» вверху.

Но вот трос на палубе. Капитан кошкой бросается на него. Ухватился, закрепил. Отскочил на корму. Теперь — здесь надо. И тогда плавбаза подтянет «рээску» к своему боку. Большому, как гора. И, удерживая спасенное судно на тросах, как на руках, пойдет к берегу.

«Скорее, кэп», — торопит мысленно капитана Яровой. «Рээс» подтягивают за один конец. Тихо. Осторожно. Вот и все! Теперь нужно поймать второй. Это уже проще. Хотя тоже нелегко. Но вот он пойман и капитан, закрепив его, вытер мокрое лицо. Вернулся м рубку.

Яровой глазам не верил. Все лицо кэпа было в крови. Отчего? Но капитан вопросов и слушать не захотел.

— Эй, братва! Вставай! Шагай на плавбазу.

Аркадий видел, как заработала вторая бортовая лебедка. Как натянулся трос и развернулась бортом к боку плавбазы, ставшая послушной, совсем ручной «рээска».

Вот она тихо причалила к борту, приткнулась к ней под бок, как к матери. И притихла, замерла, поверившая в свое спасение. Лишь шпангоуты тихонько поскрипывали, будто жаловались, рассказывали, как тяжело быть в шторме одному.

Вся команда «рээса» стояла на палубе. Кэп улыбался, вот только подбородок дрожал отчего-то. Старпом молчит— не верит глазам. Радист плачет и смеется вперемешку. Рыбаки откровенно глаза вытирают. Кричат что-то «Алмазу».

Вот на борт «рээски» брошена веревочная лестница. Рыбаки муравьями на нее полезли.

— Да не торопитесь так! Теперь порядок. И не потонем, — смеется капитан. Он дождался, пока на борт плавбазы поднялись все и последним покинул «рээску».

Яровой, поднявшийся одним из первых, стоял в стороне. Рыбаки обнимались, хлопали друг друга по плечам и спинам. Смех, шутки, раздавались всюду.

Капитан обтирал платком изодранные в кровь ладони. Смотрел вниз, на свою «рээску». Она надежно держалась на тросах. И хотя шторм все еще бил ее, лизал борта и корму, теперь все были спокойны.

На плавбазе шторм не ощущался так, как на «рээсе».