— <style name="50">Расскажите подробнее, — попросил прокурор.</style>

— <style name="50">Ветки были разными. Я сопоставлял их со встречами. За поселенцами следили. Так вот, когда от Сеньки на нижний склад шла ветка с листьями, значит Мухе было что рассказать. Если шла сухая ветка— сигнал опасности. Будь Беник начеку! Но последняя не была сигналом к встрече. Ветки с листьями тоже были разные. Если листья были с правой стороны, то встреча была на правом берегу. А с левой — значит на левом. Ветка внизу пол острым углом обрезана, чтоб не спутать, какой стороной к глазам повернуть.</style>

— <style name="50">Ну, а время?</style>

— <style name="50">И это узнал. В середине ветки оставлялось столько листьев, на какое время назначалась встреча, — улыбался Яровой.</style>

— <style name="50">А тогда зачем Беник ветки посылал? — не понял прокурор.</style>

— <style name="50">О! Они имели большое значение!</style>

— <style name="50">Какое же?</style>

— <style name="50">Ведь эти встречи зачастую назначал сам Клещ. Знаки те же. Но несли они и другую нагрузку.</style>

— <style name="50">Какую?</style>

— <style name="50">Иногда он вносил поправку во времени встречи. Обрывая листья. А если посылал голую ветку — значит, согласен с условиями и придет на встречу. Но это в том случае, когда он получал ветку от Мухи. А если сам посылал голую летку, значит, есть очень важный разговор. Грозит опасность. Надо обсудить. Время сбора — то же, что и предыдущей встречи. Сколько на ветке было ответвлений, столько человек и встречалось. Я лишь последнюю ветку Клеща увидел с тремя ответвлениями. Голую. До этого были по два.</style>

— <style name="50">А бревна со знаками? Что они значили? Какую нагрузку несли?</style>

— Это все отражено в протоколе следственного эксперимента, — ответил Яровой.

— Я не из праздного любопытства спрашиваю вас об этом. Поймите меня правильно. Ведь я не буду изучать это дело. А в работе вдруг случится подобное, буду знать для себя. Ведь я столько лет здесь, а ничего подобного не слышал ни от кого. Вам же за такой мизерно короткий промежуток времени посчастливилось раскрыть столь многое — не скрывал удивления прокурор.

— Бревна со знаками не служили сигналами к встрече. Они отправлялись в те дни, когда я говорил с начальством. В частности, с мастером, с лесником. Ставилась стрела. Это значило— угроза. И засечки. Говорил с одним — одна засечка. С двумя — две засечки. Вот так. И Клещ знал, а также Вовка, что я нахожусь на деляне у Мухи. Но, к тому же, если с бревном шла ветка, значит Сенька знал, о чем я говорил с прорабом или с другими людьми. Подслушал или выспросил. Все несло свою нагрузку.

— Ну, а как же Вовка? Его посвящали в курс событий?

— Далеко не всегда.

— Почему?

— Они ему не доверяли.

— Позвольте, но как же это? Не доверяли и взяли с собой в Ереван? — не верилось прокурору.

— Именно так. Но ведь он хоть и ездил, но так и не знает, как был убит Скальп, кто задушил Гиену.

— Тогда зачем его брали?

— А чтоб в случае провала сделать вот это, — указал Яровой на письмо. И добавил: — Подставить хотели. Одного из всех троих. Единственным виновником случившегося.