Что, возможно, ребенок догадается соорудить себе карие глаза, и я смогу с чистой совестью сюсюкать «весь в папочку», «Костенькин сыночек» и «папочкины глазки». Средство это было поистине чудотворным, но перебарщивать с ним не стоило. Только не подумайте, что речь идет о каких-нибудь тяжелых наркотиках. Хотя по воздействию на нервную систему мое лекарство вполне похоже на какой-нибудь опиат. От его приема моя кровь начинала бурлить и самостоятельно вырабатывать нужное количество амфитаминов. Я думаю, что женщины, у которых имеются детишки, уже обо всем догадались и понимающе кивают головами. Ведь я говорю о булках. Плюшках, слоеных булочках, сладких паях с вишней, которые я поглощала с ураганной скоростью. Но что же делать, если всевозможные булки были единственным средством, способным примирить меня с действительностью?
– Слушай, а ты не боишься лопнуть? – беспокоился, глядя на мое довольное, вечно жующее лицо НН.
– А ты налей и отойди, – подкалывала я его. – Я теперь ем за двоих.
– Ты уверена, что ему столько надо? – поражался он.
Поскольку коллектив у нас был преимущественно женский (НН не считается), все наблюдали и тщательно фиксировали, как я расту. Аллочка специально ради такого случая завела на работе специальную ленту, какая бывает у швей-мотористок, и регулярно измеряла мне талию. Мне ошупывали ноги, проверяя, нет ли отеков. Постоянно гнали к стоматологу, «потому что зубы – это самое теперь твое слабое место». Если бы Костя столь очевидно не демонстрировал права на меня и моего внутреннего человечка, из нас вполне мог получиться сын нашего туристического полка.
– Спасибо, что хоть весов не завели, – как-то высказалась я, когда Аллочка в очередной раз обматывала меня сантиметром.
– Весов? – на минуту остановилась Алла. На ее лице застыл немой вопрос: «Как же я забыла про весы?!»
Я попыталась перевести разговор на какую-нибудь нейтральную тему типа погоды (когда же у нас наконец начнется настоящее лето, а не эти дурацкие дожди) или работы (и какой дурак только ездит в Египет, там же теракты). Но мои ухищрения остались без внимания. На следующее же утро Аллуся приволокла из дому электронные весы.
– Это жестоко, – возмущалась я, предпринимая попытку скрыться от нее. – Бесчеловечно.
– Потом скажешь спасибо! – кричала мне вслед Алла. – Все равно весь день ты там не высидишь!
– Посмотрим, – капризно отвечала я и садилась на горшок с томиком из серии «Как стать счастливой за три дня».
Но долго скрываться от любимого коллектива было невозможно. Сказать по правде, про весы я очень быстро забыла, за что и поплатилась. Общественность, как всегда, победила, и я была немилосердно взвешена. Надо сказать, что процедуру эту я проходила не впервые. Когда Костя, как оглашенный, погнал меня в женскую консультацию еще на десятой неделе (мы обязаны сделать ВСЕ!), там меня тоже взвесили, обмерили и разложили на кусочки. Результаты записали в карту. Короче, всех посчитали. Во мне на момент привода к тете-доктору имелось шестьдесят три килограмма. Не так и плохо, хотя я бы предпочла видеть первой цифрой пятерку. Однако я тут же уговорила себя, что вообще-то я весила пятьдесят девять килограммов (девятьсот граммов), а эти лишние три кило набрала за десять недель беременности. Мне сразу стало легче.
– В первом триместре женщина скорее теряет вес, чем набирает, – обломала меня тогда докторша из городской поликлиники.
– А я набрала, – цеплялась я за мечту.
– Невозможно, – констатировала она.
А я в очередной раз убедилась, что нормальные люди в городской поликлинике работать не будут. |