Тихомиров посмотрел на меня, но ничего не сказал.

– Скажите, есть хоть какая то возможность того, что Дина сделала это не сама?

– Имеете ввиду, могла ли здесь быть попытка убийства? – Удивленно переспросил Денис Алексеевич. – Но мне сказали, что она была в квартире совершенно одна, дверь заперта…

– Не говорите ерунды, доктор. – С досадой ответила я. – Какая разница, кто с ней был, когда ее нашли… Я имею ввиду не заметили ли Вы чего то подозрительного, когда ее осматривали… Ну, я не знаю, синяки там… порезы…

– Синяки есть, слабые правда… на запястьях. – Задумчиво протянул Тихомиров, – и насчет царапин Вы угадали, кожа у Городецкой на спине немного свезена…

– Что это значит? – Я заинтересованно ждала ответа доктора, мне очень хотелось курить, но своих сигарет у меня не было, а просить у Тихомирова не хотелось…

– Может, ничего… А вообще так бывает, когда обнаженного человека тащат за руки по ни слишком мягкому ковру, например…

– Значит…

– Это ничего не значит, – с досадой перебил меня Денис Алексеевич. – Она могла получить такие же повреждения, к примеру, во время активного занятия сексом на полу в спальне… – В кабинете повисла напряженная тишина, потом Тихомиров подумал и добавил. – Еще в крови Городецкой обнаружена большая доза снотворного.

– Ее усыпили? – Немедленно ухватилась за эту мысль я.

– Возможно. – Пожал плечами Денис Алексеевич. – Но самоубийцы и сами не редко перед тем, как вскрыть вены, принимают снотворное.

– Зачем? – Не поняла я.

– Чтобы умирать не так страшно было. – Ответил врач. Резко затушил сигарету и встал. – Пойдемте, посмотрим еще разок на Вашу подругу, да мне все таки домой пора отправляться, поспать, иначе во время следующего дежурства я буду похож черт знает на что…

Я, едва поспевая за его размашистым шагом, вслед за ним направилась к палате Дианы. Войдя туда, Тихомиров, казалось, полностью позабыл о моем присутствии, во всяком случае он обращался теперь исключительно к Юле и время от времени давал распоряжения сиделке, которые та тщательно записывала в лежащий на коленях блокнот.

– Давление у пациентки слегка стабилизировалось, – в заключении сказал он. – Состояние тоже пока особых опасений не внушает…

– Значит, она поправится? – Радостно воскликнула Юля.

– Это значит, что до завтрашнего утра ей не должно стать хуже. – Без особых эмоций отозвался доктор. – Я могу пойти домой и быть уверенным, что ваша подруга доживет до моего следующего дежурства.

– А вдруг она в себя придет в Ваше отсутствие… – С надеждой посмотрела на него Юля.

– Не думаю. Она потеряла слишком много крови, в мозг долго не поступал кислород в надлежащем объеме… За ее рассудок нам, боюсь, придется еще не мало побороться… Но это потом, в том случае если ее организм сумеет выкарабкаться из этой пропасти…

– Но надежда то есть? – Спросила я, когда Тихомиров уже почти скрылся за дверью.

– Надежда есть всегда. – Донеслось мне в ответ. Денис Алексеевич даже не обернулся.

– Ну, и как тебе доктор? – Поинтересовалась Юля, когда фигура Тихомирова скрылась из вида.