|
Эти монстры весом со здорового борова и ростом с человека были на редкость живучи. К тому же они словно не чувствовали боли и даже раненые, истекающие кровью, продолжали бросаться в атаку. Однажды в восточном туннеле Серега своими глазами видел, как зубатый со вспоротым брюхом и вываливающимися наружу кишками штурмовал блокпост. Свалить этих тварей можно было только точным выстрелом в голову или в сердце, но на средней дистанции картечь уже не пробивала их толстую шкуру. И что оставалось делать Хорю? Единственное – оружие выбрасывать было не обязательно. – Кончай, Дрон, – сказал он и, чтобы сменить тему, указал на тетрадь, которую Хорь бережно прижимал к груди: – Что это у тебя? – А-а! – Лицо Хоря расплылось в довольной улыбке. – Песенник. Сейчас только у Секача купил. Старый, как... я не знаю что. Вот, гляди, тут дата: 1980. Это когда было-то: за тридцать лет до Катастрофы! Даже больше! Это же настоящий древний артефакт! На Сибирской за него бы целое состояние выложили. А мне Секач всего за двадцать пять патронов отдал. Ну не лох? Сергей скептически покачал головой. Вряд ли яйцеголовых умников Сибирской заинтересовал ворох рассыпающихся пожелтевших страниц. Он вообще сомневался, что они заплатили бы за приобретенную Хорем старую тетрадь хоть какие-нибудь деньги. Дрон оказался более конкретен. – Это ты лошара, Хорек! – объявил он на весь перрон. – Да на двадцать пять патронов можно целый день гулять в лучших барах Альянса! А ты отдал их за какую-то рваную тетрадку, которой можно разве что подтереться. Дрон явно перегнул палку. Но вопреки ожиданию Сергея Хорь не обиделся. – Да вы только послушайте, какие тут слова! Хорь раскрыл тетрадь и, подсвечивая себе фонарем, начал читать: Он на маму смотрит нежно И качает головой: Я хочу увидеть небо Голубое, голубое, Я хочу увидеть небо, Ты возьми меня с собой. – Это же как будто про нас написано! Про всех тех, кто в метро. – Хочу увидеть небо, – передразнил Хоря Дрон. – Вылези на поверхность да посмотри на это небо. Сразу расхочется. Но Хорь был непробиваем: – Или вот еще. Называется «Гимн уходящему солнцу»: Уходит день, и солнца луч горит в глазах твоих. Оно свой трудный, длинный путь прошло для нас двоих... Хорь хотел продолжать, но Дрон оборвал его гнусным гоготом: – Да ты, видно, на голову больной, Хорек. Где твое со? Клало оно и на тебя, и на меня, и на Сержа, и на того, кто это написал. На всех нас клало. – Нет, – тихо, но упрямо сказал Хорь. Когда Дрон оскорблял и унижал его, он молчал, но, стоило Дрону заговорить в том же тоне о светиле, сразу обиделся. Странный парень. Дрон собрался возразить. Сергей еще не помнил случая, чтобы тот оставил в споре за кем-то другим последнее слово. Но тут под потолком одна за другой вспыхнули лампочки аварийного освещения, и слова Дрона потонули в возбужденном гомоне собравшихся на платформе людей. Почти сразу Сергей увидел отца. Полковник Касарин стремительно шагал по перрону, рассекая толпу. – Становись! – подойдя ближе, коротко скомандовал отец. Сергей занял привычное место в строю на левом фланге дружины рядом с Хорем и другими стажерами. – У нас на станции все в порядке, – объявил Касарин, обращаясь к строю. – Электрики проверили разводку и запустили резервный генератор. Он указал на тускло светящиеся лампочки аварийного освещения: – Сейчас электричество идет оттуда. Значит, авария произошла в туннеле или. |
