Он был совсем рядом, его тело, его лицо - слишком близко.

 - Нет, ничего подобного, - попыталась отрицать она, но ее выдал внезапно осипший голос. Несмотря на отчаянные попытки принять холодный деловой вид, успокоиться ей не удавалось.

 - Извините, Эмми, - сказал он тихо, - возможно, идея поработать тут была не слишком удачной.

 - Вы нарочно стараетесь смутить меня?

 - Как вы все остро воспринимаете! - Он все еще говорил тихо и мягко. Конечно же, у меня нет цели смутить вас. Хотя я.., осознаю, - подобрал он подходящее слово, - притяжение между нами, которое предпочитаю держать под контролем.

 Ну и что ей делать после этого?! Она покраснела до ушей.

 - Говорите за себя, мистер Каннингем, - резко прервала она его.

 Она уже была готова уехать. Пропади он со своими пометками!

 Барден взглянул на нее, слегка озадаченный, потом издал смешок:

 - Джентльмен бы пропустил это мимо ушей, но...

 - Но вы не джентльмен, - закончила она за него.

 - Вы предпочитаете, чтобы я лгал и позволил вам лгать?

 - Я ничего не предпочитаю, я еду домой! - взорвалась она, ненавидя его вместе с его проклятой софой.

 Пытаясь найти опору, она опустила руки рядом с собой. При этом одна рука оказалась у него на бедре - с очень хорошо развитыми мускулами. Как ошпаренная, она отдернула руку.

 - Не стоит прощаться так враждебно, - сказал он мягко.

 - Барден... - беспомощно прошептала она. Он уезжает завтра на две недели, на две злосчастные, мучительные недели, и она не хочет, чтобы они расстались врагами, пронеслось у нее в голове.

 - Не поцеловаться ли нам и не помириться ли? - поддразнил он.

 Лучшее из всех предложений на свете!

 - Только если вы не будете обвинять меня в излишней отзывчивости, фыркнула она, радуясь прикосновению его губ к своим.

 Он уезжает. Две бесконечно длинные недели! Только об этом она и думала, когда он обнял ее.

 - Мне будет не хватать тебя, когда я уеду, - прошептал он у ее рта.

 Ничего прекраснее ей никто не говорил. Она хотела сказать, что ей тоже будет не хватать его, но робость помешала, момент был упущен - он снова завладел ее губами, и она не смогла бы ничего сказать, даже если бы не была робкой.

 - Барден, - задыхаясь, произнесла она его имя.

 - Эмми, - пробормотал он - только это, и ничего более.

 Ничего более и не требовалось. Голова его снова приблизилась, он заглядывал в ее теплые карие глаза.

 Он снова целовал ее, сначала нежно, потом - со все нарастающей страстью, прижимая к себе все крепче, чувствуя ее отклик, открывая ее губы своим языком. Прильнув к нему, растворяясь в его объятиях, Эмми позабыла обо всем на свете.

 Она хочет его, хочет всеми клеточками своего тела. Они одновременно улеглись, погрузившись в многочисленные подушки софы. Прижались друг к другу: тело к телу, бедра к бедрам.

 Мягкими, едва уловимыми касаниями Барден поглаживал ее, и, когда его пальцы начали расстегивать молнию на ее платье, Эмми не испытала ни малейшей тревоги. Она поцеловала его, а он, не торопясь, снял с нее платье. В висках стучало от нарастающего возбуждения. Она расстегнула его рубашку, смутно припоминая, что встречал он ее в легком свитере, который куда-то исчез.

 - Ты прекрасна, Эмми, так прекрасна! - выдохнул он, любуясь ею. Она ответила ему улыбкой, обещающей все на свете, и он снова опустил голову, покрывая ее бесчисленными поцелуями, рукой проводя по правому плечу и отодвигая в сторону бретельку бюстгальтера.

 Барден поцеловал прохладную кожу ее плеча, потом его губы спустились к груди. Ее охватило смущение, когда он, лаская грудь, расстегнул бюстгальтер.

 - Барден! - воскликнула она хрипло.