Спустившись с крыльца, Маша с Геной хотели бежать к машине, но тут увидели, что все кругом изменилось. Не было ни улицы, ни зданий на другой ее стороне, ни асфальта, ни заправочных колонок. Да и машина пропала.

Они стояли среди могил: их окружали кресты и надгробия.

— Архангельское — город мертвых, а не живых. Это кладбище, — раздался за их спинами голос покойного Машиного мужа.

Брат с сестрой обернулись. Здание магазина — призрачный островок былого мира — пока еще оставалось прежним. Свет лился из больших окон, и в этом свете отчетливо видны были надписи на могильных камнях.

Маша увидела памятник Марата, кресты на могилах родителей, а совсем рядом…

— Тетя Валя, — выдохнул Гена. — Боже мой, как же так!

— Сегодня уже третий день, племяннички. Опоздали вы, — проговорила тетя Валя. — Но ничего, не страшно. Это вы ко мне к живой опоздали. А теперь вместе будем.

Маша затравленно поглядела на тетку.

— Мы живы! — выкрикнул Гена.

Тетя Валя и мама переглянулись, а отец сказал:

— Вы ведь его видели?

Маша сразу поняла, о ком он, но Гена не был готов так быстро сдаться:

— Кого? Нам все это просто кажется! Мы, наверное, спим…

— Не буду говорить о вечном сне — это слишком банально, — отозвался Марат. — Но ты и вправду заснул за рулем. Машина догорает на обочине. Вокруг суетятся пожарные, приехали полиция и скорая. Водителя и пассажирку кое-как вытащили: извини, дружище, но твой обгоревший труп пришлось доставать по частям — иначе никак.

Гена прижал ладони к ушам и закричал. Маша, прикусив губу, смотрела на мертвецов, стоявших внутри магазина.

— Он уже приходил за вами. И скоро придет снова, я слышу его поступь, — сказала мама. — Никому еще не удавалось убежать от Проводника.

Гена и Маша прижались друг к другу, все еще отказываясь верить.

— Нужно смириться, — сказал Марат, улыбаясь жене. — Тогда переход будет легче.

Отец вскинула руку, указывая на что-то.

— Он идет.

Через кладбище в их сторону двигалась знакомая высокая фигура. Черный балахон, капюшон, скрывающий бледное лицо…

— Пора, — сказала тетя Валя и погасила свет.

Архангельское погрузилось в темноту.

Оракул

Мальчишке было лет восемь, выглядел он как самый настоящий малолетний преступник: мерзкие лохмотья с чужого плеча, чумазое лицо, грязные волосы и руки. Сомов так и сказал ему, когда тот принялся клянчить у него мелочь:

— Отстань, шпана! А то полицию вызову!

Но нахальный пацан не отставал, шел за Сомовым с протянутой рукой и ныл:

— Дяденька, есть очень хочется!

Сомов был сегодня раздражен даже больше, чем обычно. Работы навалилось столько, что он не успел сходить на обед в привычное время, а когда пришел в кафе, то выяснилось, что прожорливые сотрудники офисов, расположенных в бизнес-центре «Лето», успели смести все самое вкусное, оставив голодному Сомову жареную рыбу и вареники, которые он терпеть не мог.

Отчитав кассира и администратора, Сомов немного сбросил пар, однако голод таким образом не утолишь, и ему пришлось выйти на улицу, взять кофе, картошку фри и гамбургер в вагончике под названием «ВкусноДень». Там и правда было вкусно, и, хотя Сомов и не жаловал еду на вынос, иногда все же делал исключения.

Взяв бумажный пакет, Сомов направился к зданию бизнес-центра, вот тут-то за ним и увязался наглый бродяжка.