— Перестаньте во всём винить слабость американской экономической программы, — насмехался я над ним.

— А эта книга, — он снова поднял «Иннсмут». — Чертовски глупая, если хотите знать моё мнение.

— Такие, как вы, вероятно, сказали бы то же самое и об «Поэме о Древнем моряке», мистер Зейлен.

Он радостно захлопал в ладоши:

— Вот теперь ты дело говоришь! Кольридж был наркоманом! А что Лавкрафт со своим Иннсмутом? Вся эта иннсмутская требуха? Он неправильно понял город.

— Дело было не в городе, — почти крикнул я в ответ, — это сложная социально-символическая фантазия.

— Да, он хотя бы должен был постараться над своей книжонкой, меняя имена людей.

Я насторожился.

— Почему вы так говорите? Я думал, он использовал в основном только названия мест, которые он изменил.

— Нет, нет, черт возьми, он оскорбил почти всех в городе. Помнишь водителя автобуса из истории, Джо Сарджента? Настоящего зовут Джо Мэйджор! А основателей города Ларшей? Он поменял на Маршей. И потом ещё пьяница Зэйдок Эллен. Как Лавкрафт его назвал? «Седой Пьяница»?

Зэйдок Эллен был самым выдающимся персонажам повести, 96-летний алкоголик, который знал все самые тёмные тайны Иннсмута.

Еще один ухмыляющийся взгляд исказил его лицо:

— Tы не очень проницателен, не так ли? Настоящего зовут Эйдок Зейлен. Эта фамилия ничего тебе не напоминает?

Это поразило меня:

— Зэйдок Эллен — Эйдок Зейлен… Вас тоже зовут Зейлен.

— Да, он был моим дедушкой. Однажды вечером Лавкрафт напоил его возле доков какой-то дрянью, которую украл в магазине «Варьете». Мой дед умер на следующий день от отравления алкоголем из-за пойла, которым опоил его твой горячо любимый Лавкрафт.

Может ли это быть правдой? И если это так, то возникает следующий вопрос: насколько персонаж Лавкрафта был списан с Эйдока Зейлена?

— Однако, всё же он сделал миру одолжение, — продолжил Зейлен. — Господи, мой дед был стар, как библейский чёрт, и ни хрена не стоил. Он был лжецом, вором и скотоложцем!

— Я высоко ценю ваше уважение к родственникам, — сказал я с сарказмом.

— Лавкрафт был халтурщиком! Сибери Куинн был гораздо лучшим писателем.

У меня чуть не случился удар.

— Ничего подобного, мистер Зейлен! — мой крик протеста был почти истерическим, потому что теперь он преднамеренно издевался над моим литературным кумиром, и я не хотел слушать, как его имя и таланты оскверняются этим порнографом. — Так у вас есть фотографии старого города или нет?

— Есть, жди здесь, — а затем он встал и направился в заднюю комнату.

Мои нервы теперь действительно взбесились. Что он мог знать о качественной фантастике? Чем больше я думал, тем больше предпочитал отвергать его обвинение в том, что Лавкрафт мог способствовать гибели Эйдока Зейлена. Просто очередная ложь мерзкого человека. Ничем не отличающаяся от лжи о Мэри.

Я чуть не застонал, когда случайно мой взгляд заметил кусочек спальни. Он оставил дверь открытой, и первое, что я заметил, была широкоформатная камера на треноге. А потом… что-то ещё…

На неприбранной кровати сидела беременная проститутка — кажется, он назвал ее Кэндис. Она была до сих пор обнаженной, и молочный эффект ее беременности растянул ее ареолы до бледно-розовых кругов. Огромный, тяжелый живот только усугублял трудность того, что она делала …

Жгут опоясывал её предплечье, расширяя вены на вершине локтя, и в одну из этих вен она вводила что-то через пипетку, снабжённую полой иглой.