— Я же говорил тебе, — ухмыльнулся он в лунном свете. — Потому, что теперь они напали на наш след. Кто-то подслушал наш разговор…

— Так вот оно что, нарушение тайны, которой все здесь должны придерживаться, — предположил я. — И еще эта книга.

— Да, потому что история Лавкрафта на самом деле не была выдумкой. Я тебе это уже говорил. Большая её часть — правда. И теперь мы должны жить с этим или умереть.

Я продолжал идти по его следам, все еще сбитый с толку и — почему, я не уверен — разъяренный больше, чем напуганный. Здесь доминировал запах медленно готовящегося мяса; он просачивался вниз по узкой тропе, чтобы сообщить мне, что владения Ондердонка уже близко. Я с ужасом признал, что аромат — даже зная происхождение мяса — был восхитительным. Меня также потрясло, что Зейлен, закоренелый вор, преступник, наркоман и, что ещё хуже, тот, кто охотно учавствовал в детоубийстве, представлял мой самый большой шанс сбежать с Мэри.

— Мэри, — сказал я, — она должна поехать с нами.

— Ты, должно быть, шутишь! — гневно ответил он.

— Я настаиваю. У меня много денег, Зейлен. Baм стоит принять мою снисходительность. Мэри, её сын, брат и отчим присоединятся к нашему побегу.

При этих словах Зейлен рассмеялся.

— Может быть, она и пацан. Но Пол — мертвый груз, он — отец, который стал импотентом. Единственная причина, по которой его не убили и не отвезли в туннели, это то, что она умоляла Иерарха, — следующий его смешок был почти безумным. — А отчим? Ты что, совершенно меня не слушаешь?

— Я не понимаю вас, Зейлен. Отчим Мэри стар и немощен. Будет не по-христиански с нашей стороны бросить старика.

— Отчим — он один из полукровок!

Я отшатнулся от этих слов, как от осколков шрапнели.

— Но… Но я думал…

— Скрещивание между двумя видами было запрещено новыми Иерархами, так что…

— Значит, все существующие скрещённые были уничтожены в ходе согласованного геноцида, — догадался я. — Что не объясняет, почему отчим Мэри всё ещё жив.

Зейлен остановился передо мной с той нигилистической ухмылкой, к которой я уже привык.

— Тебе понравится эта часть, Морли… но ты уверен, что хочешь её услышать?

— Не играйте со мной, Зейлен. Если хотите знать правду, то ваши психологические фокусы совсем не уместны. Так что будьте добры, скажите мне правду.

— Мы не знаем точно, как работает их политическая система, но мы думаем, что этот — один из их бывших глав, и он намного сильнее, чем другие.

— Это называется олигархическая монархия, Зейлен. Старший иерарх по статусу близок к государю или вождю Советского Союза, или этому человеку в Германии, Гитлеру.

— Да. Суверен. Государю не терпится увидеть твою чудесную маленькую Мэри. Как тебе это нравится? Он к ней неравнодушен. И, вероятно, это был он там, на озере. Но не волнуйся, он не будет трахать её, ему не позволено… но он, вероятно, сделает всё остальное.

Меня тошнило от этой информации, но в то же время я чувствовал себя преследуемым. Неосмотрительно я схватил пистолет и повернулся к озеру.

— Ты идиот, Морли? — сказал мне Зейлен, схватив за руку. — Даже если бы ты попал в цель, через две минуты за тобой погналась бы еще сотня. Они нас учуят. И у нас не будет ни малейшего шанса сбежать.

Я прислонился к дереву, охваченный мучительным отчаянием.

— Вы хотите сказать мне, что отчим Мэри был избавлен от геноцида, потому что…

— Потому что Мэри умоляла верховного Иерарха не убивать его.