Огромные напольные часы пробили полдень, а они еще не выходили из спальни.

— Чего ты на меня так смотришь? Давно не видела?

— У тебя на груди шерсть седеть начинает? Стареешь, солдатик.

— Не всем же, как тебе, только молодеть, — улыбнулся Голенев.

— Жениться на мне не надумал? И я скоро состарюсь. Мы с тобой уже сколько лет трахаемся?

— Не считал.

— А ты посчитай. Надоело, как девке по вызову, к тебе мотаться. Раньше ты отказывался, ссылаясь на своих малых сынков. Теперь они выросли, что нам мешает?

— Зачем тебе замуж?

— Не понимаю, чего ты боишься? Бабки у нас и так общие. Правда, пока на троих.

— Почему — пока?

Она усмехнулась:

— Бабки такая вещь, которая плохо на троих делится.

— На что ты намекаешь?

— Скоро твой Нелидов потребует долю и начнет разводить розы. Не думал, сколько ему лет? Ему за шестой десяток перевалило.

— Да, порядочно. — Согласился Голенев: — Но держится Алексей молодцом.

— Долго не продержаться. Так что скоро останемся мы с тобой вдвоем, солдатик. Поэтому решайся.

— Давай подождем еще немного, — уклонился он от ответа.

— Радуйся, что я тебя еще люблю, а перестану, берегись.

— Хватит пугать, лучше иди ко мне, — он поднял ее и привлек к себе. Почувствовав его внутри, она закрыла глаза и застыла. Он сжал ее маленькую грудь, положил на спину, прильнул к губам. Она укусила его, вывернулась и снова оказалась над ним. Они сплетались, превращаясь в одно целое, торопили и одновременно продлевали миг, словно вели неистовую борьбу между собой. Акт близости у них превращался в поединок страстных соперников.

— Ты мой желанный кобель, — шептала Мака, трогая кончиком языка его ухо и больно царапая ноготками его спину: — Люби меня. Я ведьма. Я тебе никогда не надоем.

— Замолчи, сучка. — Он зарычал, дернулся и затих.

— Приплыл, мой солдатик. Получил свою девочку?

Он промолчал. Она освободилась от него, встала, взяла со столика сигареты, закурила и снова уселась на постель:

— Недели три будешь жить монахом. Выдержишь?

— Почему так долго? — Спросил Олег, стирая ладонью кровь с прокушенной губы.

— Помимо бизнеса надо с хатой в Москве разобраться. Присмотрела две квартирки на одном этаже. Хочу стены выломать и соединить две хаты вместе. Получится семь комнат.

— Куда столько?

Мака выпустила ему в лицо струйку дыма:

— Много — не мало. Приедешь, у тебя и личная спальня, и свой кабинет.

— Я собираюсь жить в своем доме на Вороньем холме.

— Когда приедешь в гости. Ты же знаешь, в Москве я теперь чаще, чем в Глухове. В нашем захолустье все, что можно, мы уже прихватили.

— Что значит — прихватили?

— Не придирайся к словам. — Она встала, взяла бутылку коньяка, налила себе и ему: — В Глухове и немец справится. Основные дела мои теперь в стольной. Надеюсь, будешь навещать свою девочку?

Олег пронаблюдал, как она мелкими глотками прикончила коньяк, залпом выпил свой и поморщился:

— Одной спальни нам для этого хватит.

— Дурачок. Я становлюсь бизнес-дамой. Иногда за день так натрахаешься с делами, что не до члена А тебе подавай по первому требованию. В отдельной и милому спокойно и мне хорошо.

— Черт с тобой. Делай, что хочешь.

— Я и делаю.

— Пойдем купаться.

— Пошли.