Сердце пронзило болью. Он даже не представлял. Не знал всего… Ианта тут же отбросила эти навевающие грусть мысли. Она свободна от Гранта Мартина и от воспоминаний.

— Не надо меня жалеть. Я редко о нем думаю, — призналась она, перекинув пальто через руку Люсьена, и повела к их экипажу, стоявшему рядом с котсуолдскими конюшнями. — Я сделала все, чтобы он больше не смог мне навредить.

— Правда? — Люсьен, шагая рядом, внимательно вглядывался в ее лицо. Без пальто в дневных солнечных лучах его рубашка выглядела ослепительно белой, а серый жилет обтягивал сильное натренированное тело. — Или ты сама себя стараешься в этом убедить?

Ианта покраснела:

— Ты что же, сейчас пытаешься читать мои мысли?

— Нет. Просто у тебя мысли на лице написаны. Тебя беспокоит отец.

— А тебя — твой, — выпалила она в ответ.

Они обменялись долгими тяжелыми взглядами.

— Который из них? — уточнил Люсьен, насмешливо вздернув бровь.

— Полагаю, оба. Расскажи мне про лорда Ретберна, раз уж я все равно знаю суть вашего конфликта с Дрейком. Он тебя бил? Запирал? Заставлял бросать любимое занятие и проводить бессмысленные часы за молитвой?

Люсьен холодно посмотрел на нее:

— Нет. Ему было на меня плевать.

Затем повернулся и зашагал прочь через травянистую лужайку парка. Ианта уставилась ему вслед. То есть? И это после всех ее признаний?

— Подожди! — закричала она и, подхватив юбки, устремилась следом. — Ты не можешь просто так взять и уйти. — Наконец она схватила его за рукав и добавила: — Пожалуйста!

Люсьен отсутствующе смотрел сквозь парк. Ианта не представляла, что он собирается ей ответить, его тело превратилось в тугую струну. Потом Люсьен опустил ресницы, скрывая янтарь глаз.

— Знаешь ли ты, когда я наконец перестал быть безразличен лорду Ретберну?

Она покачала головой.

— Прямо перед тем, как он заставил меня вызвать демона. После стольких лет забвения … нет, даже не так — полного безразличия, он наконец обратил на меня внимание. Пригласил в свой кабинет показать те загадки, что он изучал — о времени, пространстве, измерениях, превышающие мои знания. Потом предложил мне дар, Ианта. Ошейник. Я не догадался, для чего он нужен. Я никогда прежде не видел рабский ошейник, поскольку такие вещи запрещены. Отец сказал, мол, это усилит мои силы, чтобы я стал для него неистощимым источником энергии. Ему нужны были мои способности в качестве поддержки для выполнения трудной задачи. — Люсьен резко выдохнул. — Как же глупо было ему поверить, но… Мне и в голову не приходило, что он задумал подлость. У меня не было причин сомневаться в нем, и я так гордился, что он попросил меня о помощи. Я хотел как-то его порадовать. Отец ведь всегда предпочитал мне моего кузена Роберта. Это же оказалось то единственное, что Роберт не смог ему дать, поскольку способностей к магии у него не больше, чем у репы. — Подняв небольшой камешек, он принялся с ним играть, все еще глядя вниз. — Знаешь, что оказалось самым паршивым?

Ианта не могла сдержать внезапный приступ жалости. Она провела затянутой в перчатку ладошкой по руке Люсьена, потерла большим пальцем костяшки. Ей не нравилось видеть его таким.

— Что же?

— Что всему была причина, — сказал он, поднимая глаза и встречая ее взгляд. — Почему Ретберн был так ко мне равнодушен. С какой-то стороны я даже испытал облегчение, когда наконец-то узнал правду. Ретберн просто мне не родной отец. Неудивительно, что он с трудом меня терпел.

— Но что же в этом плохого?.. — начала было Ианта, но тут же осеклась.