Никто больше не любил Маргарет. Почти все были уверены, что она путалась с Кипятком и его бандой, хотя этому не было никаких доказательств.

— Действительно вкусно, — сказал Фред. Он отправил в рот целую ложку рагу, едва не вывалив половину себе на комбинезон. — Гммммм — хорошо, — повторил он и добавил, понизив голос. — Гораздо лучше, чем морковка.

Еще немного, и Эл бы его услышал. Он мгновенно дернулся в сторону Фреда, но, кажется, все-таки не понял, что тот сказал, потому что вздохнул и произнес:

— Да, Фред, действительно вкусно.

Полин тихонько засмеялась — она хорошо слышала, что сказал Фред, и я выразительно посмотрел на нее, как бы говоря: Не надо смеяться, детка. Ты же знаешь, как Эл относится к своей стряпне.

Полин понимающе кивнула.

— Такая длинная книга не может быть про сосновые иголки, — повторил Чарли, хотя прошло уже добрых минут десять после его последнего замечания, которое, впрочем, тоже было о сосновых иголках.

Тигры

После обеда Фред сказал, что помоет посуду. Полин сказала" ох, нет", но Фред уже начал убирать со стола. Он складывал горкой ложки и тарелки.

Чарли сообщил, что он, пожалуй, посидит в гостиной у реки и покурит трубку. Эл зевнул. Другие сказали, что займутся другими делами и ушли ими заниматься.

И вот тогда появился Старый Чак.

— Что так долго? — спросила Полин.

— Я решил отдохнуть у реки. Заснул, и мне приснился длинный сон про тигров. Как будто они вернулись.

— Ужас какой, — сказала Полин. Она по-птичьи передернулась и обхватила себя руками за плечи.

— Нет, все было очень хорошо, — сказал Старый Чак. Он опустился в кресло. Он очень долго опускался в кресло — так, что в последний момент, когда он уже почти сидел в нем, кресло словно чуть-чуть подросло ему навстречу,

— На этот раз они были совсем другими, — сказал он. — Они играли на музыкальных инструментах и шли к луне.

— Они остановились у реки и стали играть. Инструменты были очень красивые. Тигры пели. Помните, какие красивые у них были голоса.

Полин опять передернулась.

— Да, — сказал я. — У них были красивые голоса, но я никогда не слышал, как они поют.

— В моем сне они пели. Я запомнил музыку, но не запомнил слов. Очень хорошие песни, в них не было ничего страшного. Возможно, я слишком старый человек, — сказал он.

— Нет, у них действительно были красивые голоса, — сказал я.

— Мне нравились их песни, — сказал он. — Потом я замерз и проснулся. Я увидел фонари на мостах. Тигриные песни были похожи на фонари, в которых сгорает масло.

— Я немного волновалась за вас, — сказала Полин.

— Нет, — сказал он. — Я сел на траву, прислонился к дереву, и заснул, и мне приснился сон про тигров, как они пели песни, но я не запомнил слов. Инструменты у них тоже были очень красивые. Они были похожи на фонари.

Голос Старого Чака постепенно затихал. Тело его расслаблялось все больше и больше, пока не стало казаться, что он всегда сидел в этом кресле, мягко и удобно сложив руки в арбузном сахаре.

Разговоры в Смертидее

Мы с Полин ушли в гостиную и сели на кушетку, стоявшую в рощице у груды камней. Вокруг горели фонари.

Я взял ее руку в свою. Сквозь мягкость и нежность в ее руке ощущалось напряжение, и это напряжение заставляло меня чувствовать себя спокойно и в то же время возбуждало.

Она сидела очень близко. Сквозь платье я чувствовал тепло ее тела.