— Что это? — Вайда испуганно вскочила с кровати.

— Фостер, — сказал я.

— Громыхает, как розовый слон.

— Ты что — он к этой дряни даже не прикасается.

Мы вышли в библиотеку и зажгли свет — Фостер стоял по другую сторону двери и все так же колотил в нее здоровенным кулаком.

По его лицу гуляла широкая ухмылка, и он был одет в свою традиционную майку. Ни рубашек, ни курток, ни свитеров он никогда не носил. Как бы ни злобствовала погода. И в холод, и в ветер, и в дождь Фостер ходил в одной майке. Потел он при этом, как прохудившаяся плотина, а светлая бизонья шевелюра спускалась ему чуть не до плеч.

— Привет! — Голос громыхнул так, словно стеклянная дверь была сделана из бумажной салфетки. — Что тут у вас творится?

Я открыл дверь и увидел перед зданием фургон. Огромный, странный и похожий на заснувшего допотопного зверя.

— Ну, вот и я, — сказал Фостер, обхватил меня одной лапой и крепко прижал к себе. В другой его лапе находилась бутылка виски — половины виски в ней уже не было.

— Ну, как оно у тебя, малец? Держи хвост морковкой. Фостер приехал. Эй, вот вам и здравствуйте! — сказал он Вайде. — Ну, дела — а вы симпотная девица! Черт, я рад, что сюда добрался! Каждая миля того стоила. Господи боже мой, мэм, да вы такая красотуля, что я б десять миль по утреннему морозу босиком пробежал, лишь бы в ваших теплых какашках постоять.

Вайда не выдержала и разулыбалась. Я понял, что Фостер ей понравился с первого взгляда.

Подумать только, как успокоилось ее тело за те несколько месяцев, что мы провели вместе. Она все еще была немного неуклюжа, но теперь это выглядело не увечьем, а поэзией, и неимоверно очаровывало.

Вайда подошла и обняла Фостера. Он притиснул ее к себе и предложил глотнуть из бутылки.

— Тебе полезно, — сказал он.

— Ладно, попробую, — согласилась она.

Величественным жестом он обмахнул горлышко и протянул ей бутылку. Вайда сделала крохотный глоток.

— Эй, малец. Попробуй это пойло. От него на твоих книгах шерсть вырастет.

Я тоже отпил.

Ни фига себе!

— Где ты нашел это виски? — спросил я.

— Купил у мертвого индейца.

Ничья от сего числа

— Веди нас, — сказал Фостер.

Одной рукой он обнимал Вайду. Они пристроились друг к другу, как две горошины в стручке. Я был очень рад, что они так хорошо поладили. Мы пошли ко мне в комнату — расслабиться и разработать тихуанский план.

— Где же ты была всю мою жизнь? — спросил Фостер.

— Явно не в резервации, — ответила Вайда.

— Изумительно! — сказал Фостер. — Где ты нашел эту девушку?

— Сама пришла, — ответил я.

— Почему я не библиотекарь? — сказал Фостер. — Зачем мне пещеры? Я выбрал не тот край карты. Хей-хей, какая же ты хорошенькая — я таких в жизни никогда не встречал. Господи боже мой, ты даже лучше, чем фото моей мамочки.

— Это от виски, — сказала Вайда. — Я всегда выгляжу лучше сквозь янтарную жидкость.

— Черт, действительно вискач. Ты у меня все 86 градусов выпила. Давайте, я возьму ненадолго библиотеку в свои руки, а вы, ребятки, поезжайте в пещеры, стряхните пыль с этих чертовых книжек. Там в самом деле славно. Только не проболтайтесь никому, что меня знаете. Иисус Христос и старина Фостер им надоели до чертиков одновременно. Меня только и спасает, что я симпатичный.